Сороковые... Роковые

Герби уже заинтересованно полез в сверток и вытащил трусики… он просто подвис… У этой Барбры, как звал её Руди, а Герби «Варья»… у этой Варьи оказалось такое необычное и весьма шикарное белье. Невесомые штучки, из какого-то интересного материала, с красивыми кружевами и такой формы… в которой все женские достоинства, наоборот, кажутся ещё привлекательнее… Герби просто любовался ими как произведениями искусства.

— Интересно, откуда у этой фрау из небольшого городка и такое белье?

Герби был бы не Герби, если бы не стал докапываться до истины. Ещё подумав, он вдруг решился и стал скидывать с себя мундир.

А Варя получала огромное наслаждение от бани, она, нахлеставшись, окатилась теплой водичкой, расслабленно посидела на нижнем полке и опять начала поддавать парку, баньку заволокло паром а по ногам почему-то пошла волна холодного воздуха…

Варя удивленно повернулась, в дверь согнувшись заходил… фон Виллов, естественно, в чем мать родила. Немного согнувшись, не позволял ему рост разогнуться, он внимательно смотрел на замершую с шайкой Варю.

— Ах ты, немецкая морда! — разозлилась вдруг Варя. — Ишь ты, тихоня! Лааадно… ща я тебе устрою баньку.!!

А Герби во все глаза рассматривал прикрывшуюся небольшим тазом Варью, что говорить — увиденное его и удивило, и заинтересовало, под этими бесформенными одежками пряталась очень даже привлекательная фрау: красивые ноги, ладная фигура… Минут пять они в упор пялились друг на друга. Варя же отметила, что без этих дурацких галифе, которые уродовали мужиков, фон Виллов оказался весьма привлекательным, фигура у мужика была очень даже спортивная — весь такой жилистый, ни грамма жира, с хорошо развитыми мускулами и широкими плечами.

Потом Варя, плюнув на все, решила, что она ничего не теряет, ведь не лезет фон насиловать, значит, повернем к своей выгоде. Она шустро ополоснула верхний полок и показала на него Герби:

— Битте, герр майор!

— Найн, герр майор! — удивил её немец. — Ихь ест Герберт.

— Битте, Герберт, — опять пригласила его Варя, знаками показывая, что надо лечь на живот. Герби удивляясь, послушно растянулся на полке, свесив длинные ноги.

— Ну, держись, немец-перец, сарделька гамбургская!

И Варя устроила ему банный мастер-класс, как сказали бы сейчас, а тогда — показательную порку. Поддав на камни так, что сквозь пар едва просвечивала спина Герби, Варя приступила… Она сначала потихоньку прошлась по нему веником, затем посильнее, а потом лупила его изо всей мочи, приговаривая негромко:

— А не хрен было припираться сюда, жил бы в своем фатерланде!

Герби уткнув голову в ладони уже с трудом дышал. А Варя все лупила его, знаками показала перевернуться на живот, прошлась по грудине, долго хлестала по ногам, потом утомившись выдохнула:

— Иди, остынь чуток!

Герби еле выполз в предбанник:

— Ну и баня, это ж самая настоящая пытка.

Он сидел, отдуваясь и попивая какой-то травяной напиток, который всучила ему на минутку высунувшаяся Варя. Пот лил с него градом, а он вдруг с удивлением заметил, что ломота прошла, и дышать стало легче.

— Зо, нах айнмаль! — Отдышавшись, он опять полез в баньку.

— Варья, нох айнмаль, битте!

— Аа, понял, что банька лечит? — Варя сама себе удивлялась, но ей было абсолютно все равно, что вот она сейчас в бане голышом с немцем, какое-то чувство доверия что ли возникло у неё, а может и у них… Опять она хлестала его от души, Герберт только крякал и охал.

— Алес! Ду ист роте. — Ты весь красный. Кожа лопнет! — сказала Варя. — Устала я тебя хлестать, иди в предбанник.

Немец опять еле выполз, а Варя не желая искушать судьбу решила шустро помыть голову и сваливать, попарила и хорош.

Отросшие волосы так бесили, ну не привыкла она к длинным волосам. Смолоду стриглась коротко, а тут, пока промоешь голову, пока высохнуть эти волосы, которые, несмотря ни на что, стали густыми и длинными. Она с тоской вспомнила своего постоянного парикмахера, молодого человека — Жорика, который начинал свою деятельность бегая по знакомым, а сейчас у него уже был собственный салон, а Варя, как его первая клиентка, имела много всяческих скидок. Ох сколько он на ней экспериментировал, но она была довольна и первое время, как ходячая реклама, рекомендовала его всем интересующимся.

— Да, Жорик, если нам суждено вернуться, ох какой сюрприз тебя ждет, замучаешься с моими теперешними волосами.

Тщательно натеревшись мыльной мочалкой, Варя намылила голову и вздрогнула — её аккуратно-осторожно обняли мужские руки…

— Вот гад!

Но гад не спешил заваливать её, наоборот, очень осторожно и как-то бережно гладил её мыльное тело, потом начал смывать мыло с волос.

Проморгавшись Варя увидела какой-то совсем не такой взгляд Герберта, куда делась его надменность и холодность, он заинтересованно и как-то просяще смотрел на неё, не переставая прикасаться к ней.

Варя поймала себя на мысли, что ей тоже очень хочется потрогать-погладить его, потом подумала:

— Немец не болтлив, вряд ли станет афишировать, что у него что-то было с русской, почему бы и нет?

И сама потянулась к нему, отмечая, как удивился и обрадовался этот сухарь…