На работе у Герби все спорилось с первого раза, но он, сам себя притормаживая, иногда подолгу бессмысленно замирая, занудно и тщательно перечитывал и пересматривал данные для отправки в Берлин.
После обеда ввалились толком не отошедшие от пьянки-охоты Краузе и Кляйнмихель:
— Герберт, как Ваше здоровье?
— Терпимо, вчера долго сидел в банья, прогрелся, пропотел, сегодня почти здоров!
Даже Кляйнмихель подтвердил, что самое лучшее у этих унетерменшей — банья. И тут же загорелся:
— Фриции, звони фатеру. Поедем к тебе в банью! Герр майор, Вы с нами?
— Я бы с удовольствием, но надо закончить рапорт для начальства.
А про себя порадовался, хорошо, что ещё не отправил ничего, и не придется придумывать причину отказа. А дома, вечером, он наконец-то поговорит с Варьей, по-настоящему…
Варя, привычно заходя в этот теперь её дом, в тысячекакой-то раз взмолилась:
— Господи, неужели мы так и останемся в сорок втором? Как я хочу домой! — увидела сидящих в кухоньке Руди и Герберта.
— Добрый вечер, фрау Варья! — одновременно сказали оба немца.
Руди засуетился, он под чутким руководством Вари уже умел пользоваться чугунком и «укватом», вытащил чугунок с настоянным витаминным напитком, налил Варье большую кружку.
— Битте!!
На столе лежали галеты и пакетики сахарина, Варя устало присела:
— Уфф, устала! Спасибо за чай!
С утра через Раднево проходила большая колонна грузовиков с итальянскими вояками, остановившиеся на небольшой отдых зольдатен покупали всякую мелочь в коммерции, а Варя и Меланья фасовали и заворачивали товар, не разгибая спины. С удовольствием отхлебнула чаю, аж зажмурилась от удовольствия:
— Руди! Зер гут!
Руди расцвел, подвинул Варе галеты и сахарин:
— Битте!
А немец-жердяй, который Герберт, просто сидел и молча смотрел на неё. Руди, увидев этот взгляд мальчика, как-то быстро собрался покурить и поговорить с давним приятелем часовым, порадовавшись, что сегодня в охране именно Вилли, с ним можно было поговорить за фатерлянд, про житейские дела.
Руди ушел, Варя прихлебывала чай. Герби молча подвинул ей галету, погладив мимолетно по руке, Варя кивнула и взяла галету, откусив, запила чаем и поперхнулась от резкого вопроса Герби:
— Так кто Ви такая все-таки, Варья? — и произнес он это на приличном русском языке.
ГЛАВА 10
Варя кашляла до слез, а Герби, пользуясь моментом, мгновенно оказался рядом, похлопал по спине, да так и осталась его рука на Вариных плечах.
— Пожалел? — едва отдышавшись, спросила она.
— Вас? — не понял Герби.
— Вас, вас — ананас!
— Что? Варум ананас?
— Да для рифмы это я. Пожалел своих долбанных галет, вот я и подавилась, у нас такая примета есть, когда человеку жалко, другой обязательно подавится!
— Найн, нет, я не есть жалел.
— А скажи-ка мне, мил друг, зачем ты придурялся, что совсем не понимаешь русского языка?
Варья, я вперед спросил, — как маленький ответил Герби, а рука так невзначай сползла к Варе на талию уже.
— Что ты хочешь узнать?
— Алес!
— Ну, алес не получится, жизнь моя не маленькая, рассказывать долго, да и зачем? Сегодня мы вот рядом сидим, и чья-то нахальная ручка меня упорно наглаживает, а завтра… — она тяжело вздохнула, — завтра может быть всякое. Завтра ты, может, меня в гестапо, — она передернулась, — потащишь секреты мои выпытывать.
Найн, не потащиш, найн.
— Хотелось бы поверить. Одно могу твердо сказать — я не шпионка, не разведчица, меня абсолютно не интересуют ваши дебильные секреты, да и шпионов что у вас, что у нас хватает и без меня. Я не коммунистка, да и нету сейчас уже их, но не в том суть. А твое знание языка откуда?
— Ты мне совсем ничего не сказат.
— Герби, я как могу тебе доказать недоказуемое?
— Гут! Язык знаю от моего фройнда — Пауля Краузе, по вашему — Пашьки.
— А-а-а, это который младшенький?
— Мы с ним много фройнд давно, он учил меня русски, я его дойч, никто, даже Руди и мой дядя, который мне за фатер, не знают про мой знание, только Пауль.
— Значицца, знаешь, как я тебя… навеличиваю.
— Я, я — сукостой, сухар, жердяй, гамбургский сарделька, варум сарделька, не понять?
— Ну, вы же любите сосиски-сардельки с кислой капустой и пиво, вон даже Октоберфест… проводите, — Варя озадачилась:
— Блин, а может этот Октобер только после войны случился?
— О, Варья, ты знаешь Октоберфест? Удивлен!
— Наслышана, говорили знающие люди.
Сосед Влад, побывав там, с месяц делился впечатлениями о фестивале.
— Варюха, обожрался ихних колбасок и пивка попил… офигенно!
— Пузо твое, смотрю, тоже офигенно прибавилось.
— Молчи, соседка, буду теперь худеть. Бегать не могу, может, в качалку похожу.
— «Эх, соседушка, знал бы ты, в какой Октобер я попала…» — вздохнула про себя Варя.
А потом подумав, решилась, ведь даже если не поверит, все равно, вывод только один — у меня крыша уехала.
— Герби, я не из дурдома, а то, что скажу — истинная правда.
— Вас есть дурдом?
— Сумасшедшие там живут.
Варя поднялась, сходила в свою комнату, покопалась там и положила перед немцем малиновую книжечку. Герби взял её в руки и удивленно уставился на вытисненные золотой краской слова и герб. — Вас ист дас?
— Ананас! Смотри сам!
Герби прочитал: