Sorry, no preview (стихи 1993-2013)

слёзы третьего глаза

диагонали утра

жёлтые пальцы в пыльном кармане спальни

вот и белая дверь,

за которой боятся и плачут

это светлые помыслы добрые чувства

блокадные дети любви

(07.01.2003)

Небо высветит залп грозовой...

Небо высветит залп грозовой,

Точно давши отмашку герою.

Тучи сдвинутся не надо мной,

Не над гордой моей головою.

И в степи не обложат враги,

Ярославны на стенах не взвоют,

Чёрный ворон нарежет круги

Не над снятой моей головою.

И состроившись в клин корабли,

Взявши курс на далёкую Трою,

Сея гибель во имя любви,

Не взойдут над моей головою.

Тридцать лет в ожиданьи побед, –

Одиночеством, радостью, болью...

На земле, но не чувствуя твердь

Под ногами. И над головою.

(09.01.2003)

после закрываю Америку и ломаю велосипед...

...после закрываю Америку и ломаю велосипед

и отвергаю Нобелевскую и другие премии,

или растекаюсь мыслью как желе на десерт

и заметно разлагаем червями-сомнениями.

подставляю уши под проволочный венец.

болею реферамбами, упадающими на голову,

затачиваю пальцы под караты колец

(но не рублю в железе дороже олова).

Я плююсь адреналином, я злей травы.

Цвет знамён – до вожделенного с детства места.

В смысле актуальности все они равны:

И декабристы из Баку и жертвы инцеста.

Ведь, сначала умерли на кронштадтском льду,

а потом плевали вниз из слоновой башни...

Но если так живут, то я здесь сойду.

А если даже здесь, то мне нужно дальше.

Но, ты знаешь, что я вру. Всё не так, я рад

был бы просто рядом лежать без сна.

Причём третьи и более сутки подряд.

(рифма на «весну», но какого рожна...)

А иногда кажется, я непредставимо богат.

А мой памятник нерукотворней других на треть.

Но я заполз в грядущее и взглянул назад...

А на что прикажете там смотреть...

Точно в детстве: раз надкусив сургуч,

недоверчиво мнёшь шоколад рукой...

Так вот и закрыли себя на ключ,

и дверь понесли с собой...

(10.01.2003)

Повязал себе галстук из железнодорожной стрелки...

Повязал себе галстук из железнодорожной стрелки.

Натягивал на уши водопроводные струны.

Молотил и молол небеса, и просеял мелко.

И растолкав цепелины, всходил караваем лунным.

Бил по туче веслом, и дождём осыпались брызги.

На щелчки в голове сочинял на ходу пароли.

И палил по прохожим, но эхом на каждый выстрел

Прижимало к земле, выворачивая от боли.

Заливался виной, скрыв немое лицо горстями,

Вжавшись в солоноватую, влажную мякоть ночи.

Но нарезали (или зарезали?) хлеб ломтями.

Оставался живой, но на полязыка короче.

К самой лучшей из женщин, восторженный бог, торнадо,

Торопился и совпадал как с гитарой кофер.

На бегу близоруко давил тараканье стадо,

Наступая кому на мозоль, а кому на профиль.

Но начиная охоту, предупреждал животных.

И порасставив капканы, следил чтоб никто не попался.

И выходил босиком и без ног, и вообще бесплотный.

А потом долго само – и просто так выражался.

Ведь поначалу было лето и штиль, после ветер дунул.

Стало сыро, а после на землю легла побелка.

И искал... сами знаете что. Но не нашел и плюнул.

И повязал себе галстук из железнодорожной стрелки.

(10.01.2003)

НАЗОВУ СЕБЯ ШИКЛЬГРУБЕР

Поиски идеи или булыжника для пращи...

я ищу идею за которую бы меня распяли

(Владимир Бурич)

ты выйдешь за дверь, и вот ты снова ничей...

(БГ)

Поиски идеи или булыжника для пращи,

эрогенных зон, уязвимых мест...

С поясом шахида на тонкой талии души –

бесконечный драйв, бесполезный текст...

Поиски символа... Какие-нибудь Кижи, –

внутренняя родинка, где чай и ночлег...

Но впереди маячат новые миражи

и свежая слюна затапливает ковчег.

Горизонты встретят меня пятой стороной,

а Матвей запишет и нашепчет Луке...

Выхожу за дверь, чтобы стать собой

с чемоданом старой любви в руке...

Прощальные гастроли в параллельных мирах

как контрольный выстрел в левую грудь судьбе.

Новый Адам проснётся с яблоком на губах

и фантомной болью в отсутствующем ребре.

Бесконечный поиск как конечная цель,

как венок сонетов или фабричный кастет.

То ли эхо выстрела, то ли захлопнутая дверь.

Ещё одна попытка

выключить

свет.

(23.05.2003)

Das glasperlenspiel*

Счастье моё, я теряю выдохи... ты станешь опять вдовой...

Истязая мясо вымученным коленцем,

кости пугая мылом, вместе с мыльной водой

выплёскиваю розовые картофелины младенцев...

Ощущая стиль как идею в вакууме времен, –

Деймон** сдох, но демоны застолбили черепную коробку...

И на левом плече вырастает то ли железный хрен,

то ли новая сущность протискивает головку.

Берега мои несовместны точно магнитные полюса.

Прозябаю на пароме, сам с собою играю в бисер...

Вольтовые дуги-мухи вытаращивают глаза

и, выплюнутые вверх, жалят сало выси...

Складываю мозаику в рисунок древесных вен,

прививая звуки к дереву Песни песней,

нарезаю круги вдоль самой великой из стен

в поиске дверей и, вообще, отверстий...

Поскитавшись, замечаешь – всё меньше вакантных мест,

болтаясь от очей – до вывороченного глаза...

Но... любой рифмованный (и не очень) текст

ляжет на Книгу книг как детайль*** паззла.

*Das Glasperlenspiel – игра в бисер (нем.) Прим. авт.