Сорвавшийся союз. Берлин и Варшава против СССР. 1934–1939

Из приведенных фактов неизбежно следует, что по отношению белорусам поляки решили быть в одном строю с гитлеровскими оккупантами. По сути, это тоже стало отражением установки маршала Пилсудского, касающейся определения, где для поляков — на западе или востоке — находится их главный враг. В контексте такого политического поведения красноречиво и «Воззвание к крестьянам Новогрудской земли», опубликованное в № 13 за 16 сентября 1943 года подпольного журнала «Swit Polski» («Заря Польши». — Я.А.), который выпускался на Гродненщине в белорусском Новогрудке, бывшем в то время центром одного из округов польской подпольной Армии Крайовой. Из него совершенно однозначно проистекает, что западнобелорусские территории поляки продолжали считать своими и только своими. Вдобавок твердили, что эти «границы Польши на востоке гарантированы нам», добавляя к сказанному, что в целом «все права Польши и польского народа нашли признание и поддержку наших мощных союзников Америки и Англии», а «смешные и подлые методы Сталина присоединить польские земли к России единогласно отброшены союзными государствами». Наличие белорусов, составлявших на этих территориях большинство населения, в расчет попросту не принималось, их желанием или нежеланием жить в одном государстве с поляками по-прежнему никто не интересовался.

Столь же красноречивой в этом смысле является и публикация в шестом номере «Swita Polski» за 24 февраля 1944 года, посвященная пересечению Красной армией довоенных границ Речи Посполитой. На русский язык перевел ее заместитель уполномоченного ЦК КП(б)Б по Щучинскому межрайцентру Петров для ознакомления с ее содержанием советского партизанского руководства. Она начинается с сожаления, что «не войска генерала Андерса, но части советских казаков первыми вошли на территорию Речипосполитой (Так в тексте. — Я.А.) — в Сарны, Ровно, Луцк», притом пришли «не как союзные войска, несущие освобождение народу от насилий врага, но предвестники новой оккупации, новых преследований, вывозов и расстрелов. При таких условиях мы не можем их встречать как «союзников наших союзников», долг каждого честного гражданина Речипосполитой считать их как части, враждебные Польше — по намерениям и целям — такие же враги, как и немецкая армия». Толковалась в ней и разница «между одним и другим врагом». Она, а заодно и грядущая польская беда, виделась в том, что немцы уже «находятся накануне катастрофы, поражение их кажется неизбежным», российские же войска «идут к границе Речипосполитой с размахом победоносного наступления, вдохновляемые одерживаемыми победами». Да, «Англия и США полностью исполняют свои обязательства в отношении Польши и выполняют гарантии, данные Польскому правительству в отношении восточных границ Речипосполитой», однако «Россия сегодня является их союзником», в таком случае она «после войны окажется в лагере победителей, а не побежденных, и ввиду этого иное будет отношение к ней обеих держав, нежели к Германии». Немецкая оккупация «для нас менее опасная, чем оккупация СССР», утверждается в публикации. Для польской территории, «которая на момент перемирия будет находиться в немецких руках», мир будет означать «немедленное и полное освобождение». Но такое не случится «на той территории, которая в момент перемирия оказалась бы в сфере влияния Красной армии». Руководствуясь мотивами «освобождения украинцев, белорусов, литовцев, или под предлогом защиты польского пролетариата, захватили бы они нашу территорию в полное распоряжение», что принесет «гражданам Речипосполитой голод, нищету, заключение в подвалах НКВД и отчаяние выселения в Казахстан, постоянный страх бесправия и непочитания достоинства человека».

Далее излагалась польская мечта тех дней:

— в интересах Польши, чтобы в момент прекращения боевых действий линия восточного фронта проходила как можно дальше на восток от нашей границы с Советами;

— желательна остановка советского наступления на востоке;

— желательно, чтобы настоящая война свой окончательный финал имела на западе и дабы развязка наступила раньше, чем советские войска перейдут нашу границу на всем ее протяжении.

Вслед за сказанным пошли слова о важности польского вклада в победу над гитлеризмом. Он же, по мнению автора или авторов публикации, обозначился далеко от Польши и виделся в том, что «появление корпуса генерала Андерса на побережье Адриатики означает именно решение оживить бои в Италии, слом окостенелого уже фронта и может быть расширением военных действий на Балканский полуостров». Для самих поляков «бои корпуса генерала Андерса за итальянские города и деревни будут боями за города и села наших восточных земель», но они, подчеркивалось в цитируемом материале, не станут первыми в таком смысле, ибо за свои права на восточные области поляки, утверждалось в публикации, дрались «и в Варшаве, под Нарвиком, во Франции и в битве за Англию, в Тобруке, в Средиземном море и на побережье Атлантики». Из отмеченного неизбежно следовало, что на тот момент уже вся Европа была в долгу перед Речью Посполитой.