Сорвавшийся союз. Берлин и Варшава против СССР. 1934–1939

Завершая беседу с Альфредом Высоцким, фюрер нацистов сказал, что время торопит, потому «просил посла передать его предложения в Варшаву как можно скорее». Тот не стал игнорировать пожелание германского канцлера и сразу же отбыл в Варшаву. Вернувшись через две недели в Берлин, Высоцкий вручил германскому министру иностранных дел барону Константину фон Нейрату «формальный ответ Польши на предложение канцлера», составленный по принципу «нет-нет, однако, видимо, да». В нем говорилось, что «Польша в данное время не в состоянии вступать в какие-либо связывающие ее соглашения». При этом «польское правительство признает силу многих доказательств канцлера, но не видит преимуществ для польского народа в политике, которая может подвергнуть опасности самое существование нации». Содержалось в ответе и напоминание, что «Польша только недавно заключила с Советским Союзом соглашение и что Советы полностью выполняют свои обязательства». Тем не менее, сообщал Гордон своему руководству в Лондоне, пан Высоцкий «заверил германское правительство, что этот отказ должен был принят лишь как результат нынешней обстановки и не исключает возможности того, что Польша пожелает работать совместно в указанном направлении при более благоприятной обстановке». Варшава попросила «предоставить ей время для рассмотрения этого вопроса более детально, чтобы учесть все относящиеся сюда факторы». По сути, Юзеф Пилсудский через своего посла в Германии недвусмысленно давал понять немецкому фюреру, что поступившее из Берлина предложение может быть принято, но когда именно, решать будет он — польский маршал, поскольку он давно уже в большой политике «сам с усами». Спустя всего полгода оказалось, что рассмотрение «этого вопроса более детально» привело к принятию предложения Гитлера.

При пересказе содержания записки Гордона нельзя обойти и того, что она стала известна советской разведке уже в день ее отправления в Лондон, о чем свидетельствуют данные, сопроводившие рассекречивание данного документа на сайте российской Президентской библиотеки. Сие должно означать, что в Советском Союзе за маневрами польского правительства следили весьма старательно, однако трудно со всей определенностью сказать, насколько серьезно или болезненно поступивший сигнал был воспринят высшим советским руководством. По доступным сведениям напрашивается вывод, что Москва упорно продолжала предпринимать свои шаги, направленные на реальное улучшение отношений с Речью Посполитой. Участились контакты в сфере искусства, даже обмен делегациями военных людей. Достаточно полистать страницы издаваемых тогда в СССР периодических изданий, чтобы в этом убедиться. Например, газета «Известия» 14 ноября 1933 года под набранной крупным шрифтом рубрикой «Культурное сотрудничество между СССР и Польшей» поместила сразу несколько публикаций: «Выставка современного польского искусства», которая проходила в столице Советского Союза, «Пребывание польских летчиков в Москве», «Концерт польской музыки», «Оживленные отклики польской печати». И выставку, и концерт, сообщала читателям советская пресса, посетили весьма высокопоставленные советские руководители. Те же «Известия» 11 ноября в специальной заметке «Пребывание польских летчиков в Москве» информировали, что группу авиаторов во главе с полковником Райским, прибывших из Речи Посполитой, принимали «т. Тухачевский — Предвоенсовета СССР», а также «начальник штаба РККА СССР т. Егоров». Высокий военный и политический авторитет М.А. Тухачевского и А.И. Егорова подтверждается тем, что спустя два года им предстояло войти в пятерку первых маршалов Советского Союза. В очередном номере — 12 ноября — «Известия» опубликовали довольно подробную заметку «Отъезд польских летчиков», которая тоже впечатляет вниманием, оказанным авиаторам соседней страны. Проститься с ними на вокзал приехали «Начальник Военно-воздушных сил Рабоче-крестьянской Красной армии тов. Алкснист, член Реввоенсовета т. Эйдельман, Начальник Главного управления Гражданского воздушного флота т. Уншлихт, Начальник войск Московского военного округа т. Корк». Всего в числе провожавших было десять весьма значимых красноармейских командиров.