Сорвавшийся союз. Берлин и Варшава против СССР. 1934–1939

Польша, в самом деле, резких, тем более немедленных движений по отношению к Германии тогда не сделала, хотя ситуация в Рейхе изрядно напрягала Пилсудского. На состоявшемся 21 октября тайном совещании с участием министра иностранных дел Юзефа Бека, вице-министра этого же ведомства Яна Шембека, шефа Главного штаба Войска Польского генерала Януша Гонсёровского, офицеров для специальных поручений полковника Казимежа Глябиша, Леона Стшелецкого и Витольда Варты маршал «потребовал четкой информации на тему немецкой вооруженности и немедленных дипломатических консультаций с Францией». После этого он вызвал дипломата, поэта и журналиста Людвика Морстина, значившегося в давних друзьях французского генерала Максима Вейгана, и поручил ему тайную миссию во Франции. Суть миссии вновь состояла в том, чтобы еще раз «при посредничестве Вейгана от имени польского правительства перед французским правительством были поставлены два вопроса». Первый — ответит ли Франция «в случае атаки Германии на Польшу на каком-либо участке границы… всеобщей мобилизацией всех вооруженных сил». Вопрос второй вытекал из первого: «выдвинет ли она в таком случае все имеющиеся в своем распоряжении вооруженные силы к границе с Германией». Дариуш Балишевский в этой связи уточнил, что «французское правительство под председательством президента Альбера Лебрена заседало дважды». В результате было решено, что «на оба вопроса Франция скажет «Нет!».

Спустя еще две недели — 5 ноября — Пилсудский «принял в Бельведере посла Липского в присутствии Бека и попросил его рассказать о ситуации в Германии». Юзеф Липский, пишет Кшиштоф Рак, сообщил, что гитлеризм все еще «продолжает жить динамизмом и не проявляет никаких признаков стабилизации», именно это мешает окончательно сориентироваться в том, «обладает ли гитлеризм конструктивными и стабильными признаками». Маршал принял сказанное послом к сведению, что «усилило его определенный скептицизм в отношении гитлеровского режима». Тем самым, можно полагать, укреплялась его уверенность в собственных представлениях о том, как следует действовать по отношению к западному соседу: нажимать и добиваться уступок, полезных для Речи Посполитой.

Есть в книге Кшиштофа Рака и еще один момент, напрашивающийся на упоминание. Он интересен прежде всего тем, что, как выясняется, соответствующее политическое прощупывание на случай той самой превентивной войны с Германией Варшава вела не только в Париже, но и в Москве. Рассказывает о нем Кшиштоф Рак со ссылкой на польского посла в Берлине Юзефа Липского. Тогда — на состоявшемся 5 ноября совещании — маршал с неудовольствием или злой иронией бросил в сторону Юзефа Бека следующее замечание: «Радек пошел дальше, поскольку даже хотел дать мне командование обеими армиями». Он имел в виду польскую и советскую армии. Дескать, скуповат германский фюрер на посулы. Кшиштоф Рак связывает такой выпад с каким-то «высказыванием Карла Радека в ходе его июльского пребывания в Польше». Карл Радек был в то время весьма известной в СССР фигурой: ветераном революции, публицистом, заведующим бюро международной информации ЦК ВКП(б), имевшим выход даже на Сталина. В июле 1933 года он в самом деле приезжал в Речь Посполитую, где встречался с Болеславом Медзиньским — одним из наиболее весомых парламентариев в Речи Посполитой, Юзефом Беком — у польского министра на квартире, генералом Эдвардом Рыдз-Смиглым — по военной части вторым человеком после Юзефа Пилсудского. Контакты с польскими политиками ему облегчало то, что вторым родным для него языком — еврея по рождению — был польский, более того, в детстве и юности его называли не Карлом, а — на польский манер — Каролем. Со многими польскими политиками Радек был знаком лично и давно, так как родился во Львове, в населении которого преобладали тогда поляки, заканчивал Ягеллонский университет в Кракове, в начале ХХ века состоял в той же Польской социалистической партии, что и Пилсудский. Трудно допустить, что из СССР приезжал он в Польшу без ведома Сталина, скорее наоборот, по его заданию, Москву ведь тоже остро интересовала позиция властей Речи Посполитой по отношению к нацистам, возглавившим власть в Германии. Напомнив о словах, сказанных маршалом Пилсудским своему министру Беку, Кшиштоф Рак все-таки не смог со всей определенностью утверждать, действительно ли «Сталин принял польские предложения о союзе», и, отвечая политической взаимностью, даже «предложил Пилсудскому командование польской и советской армиями в случае конфликта с Германией». На этот вопрос, пояснил автор книги, невозможно ответить «без получения доступа к новым источникам».