Сorvum nigrum (СИ)

— Помнишь я рассказывал тебе об Эмили, про ее проблему? — я кивнул. — Так вот, чтобы окончательно не раствориться в потоках магии и не погрузиться в себя, она вынуждена пить особый яд примерно раз в три месяца. Этот яд не вредит организму в физическом плане; он выжигает магические каналы, лишает обычного волшебника магии навсегда. Таким образом, она ослабляет себя и ее способности работают как бы в фоновом режиме, потому что основная часть силы направляется на восстановление магических каналов организма. Из-за этого ее магия нестабильна, как ты мог заметить, но так она хотя бы поддается контролю, ведь Эмили остается в сознании. Когда яд перестает действовать, она начинает снова видеть вокруг себя магию и только ее. Она погружается все глубже, теряя свою личность. Люди становятся безликими для нее, состоящими сплошь из магической субстанции; эмоции уходят и она слышит голоса, зовущие ее. А потом все возвращается и накрывает ее с головой, после приема яда, который выжигает ее магию. Только вот он не в состоянии лишить ее магии, для этого Эми слишком сильна и каждый раз ее сила постепенно возвращается.

— Чьи голоса она слышит? — хрипло спросил я.

— Она не знает, просто слышит их. Возможно, чтобы узнать, ей надо погрузиться в это состояние глубже, если не полностью. Однако вытащить ее из такого состояния будет практически нереально. Ее организм изнашивается слишком быстро, говорят ей не прожить больше пятидесяти лет. Для волшебницы это короткая жизнь.

— Неужели ничего нельзя сделать? — знаю, вопрос глупый.

Ярослав невесело ухмыльнулся и потер глаза.

— Нет, это месть магии, Гарри. Эмили расплачивается за чужие грехи, пытаясь при этом принести пользу своей семье. Она является как бы переходным звеном между ее дедом и его преемником. В случае если он умрет, она должна будет найти подходящего кандидата и обучить его всему, что она знает. Своей жизнью она не распоряжается и это очень печально, а самое печальное, что она давно с этим смирилась. Оружие в умелых руках. Сейчас она одаривает нас с тобой магией, раскрывает наш потенциал и это дается ей непросто. Можно сказать, что она отдает нам свою жизнь, по капле…

— Ты любишь ее? — решился я задать давно интересующий меня вопрос.

Взгляд Ярослава не выражал ничего.

— Нет, — он нахмурился. — Вернее люблю, но не так как мужчина любит женщину. Я люблю ее как хорошего человека, как близкого друга и хочу мстить за нее, вот только мстить некому. Так что от бессилия я могу лишь скрежетать зубами, и смотреть как она угасает день за днем. Единственное что я реально могу сделать для Эмили — это помогать таким, как она. Или хотя бы попытаться… Например, Гермионе. Исправить я уже ничего не смогу, но облегчить ей жизнь еще можно. Эта ярость порой сводит меня с ума.

— А меня ты любишь? — эх, гулять, так гулять!

Ярослав улыбнулся. Но не весело.

— Даже не знаю, как сказать… У нас с тобой как бы духовное родство. Можно ли назвать это любовью?.. Не знаю… Когда я с тобой я как будто цел и полон, а когда тебя нет, я наполовину пуст и мир не кажется мне таким ярким и безоблачным. Такое родство душ может быть как между братьями или напарниками, так и между влюбленными. До конца так и не ясно, почему это происходит. Просто порой магия выбирает людей и связывает их вместе. Иногда, чтобы свести их, иногда, чтобы спасти, иногда, чтобы погубить… На время это или навсегда — неизвестно. Какой из вариантов наш — неизвестно. Что делать и как себя вести неизвестно тоже. Я просто чувствую острую необходимость все время быть рядом, как можно ближе.

— Иногда я чувствую твои плохие эмоции, — поделился я своими наблюдениями.

— Я тоже чувствую твои, поэтому почти всегда тебя нахожу. Иногда ты хочешь побыть один, и я просто шатаюсь неподалеку, жду, когда твои предпочтения изменятся. Эти три недели, пока твой дух метался, мне было очень плохо. Не знаю как описать… Еще эта твоя Ромильда…

— Ты ревнуешь? — я осмелился взять его за руку.

— Немного, — уголки его губ тронула легкая улыбка. — Ведь если бы ее не было, это время мы могли бы провести вместе.

— Если ты попросишь, я брошу ее, — Ярослав продолжал рассматривать пол и имел такой несчастный вид, что я готов был сделать для него все, только чтобы вновь увидеть его смеющийся взгляд.

— Не надо, — он слегка сжал мою ладонь. — Она нам еще пригодится, а я переживу.