Сorvum nigrum (СИ)

— У вас слишком много законов, запрещающих магу развивать силы. У нас же все ровно наоборот — маг обязан учиться и становиться сильнее, чтобы помогать своей стране. У нас нет запретов на то, что может сотворить маг, а чего не может. Если волшебник хочет питаться только трансфигурированной пищей, то он питается. Если хочет жить в доме, который соткан при помощи пространственной магии и рун, он живет там. Запретов нет, так каждый с детства осознает последствия своих действий. Если магу плевать на них, он делает так, как посчитает нужным. Если его действия вредят остальным — его вежливо просят перестать, и он прекращает, так как заткнуть его ничего не стоит. Наше Министерство Магии быстро реагирует даже на самую незначительную угрозу. У нас отродясь не водилось Темных лордов и прочей ереси — мы друг за друга горой и не раскидываемся кровью направо и налево. Просто каждая деревня живет в соответствии со своими убеждениями. Мне однажды довелось побывать в деревне некромантов. Знаешь, там даже кладбища нет. Жуткое местечко, но интересное. Когда поднятый покойник перестает быть им полезным, его сжигают и развеивают по ветру. Там есть такие мастера, что порой трудно разобрать кто мертв, а кто жив. Только мало их… Деревушка всего в десять домов вот уже на протяжении многих столетий. Не больше, не меньше. У нас считается большой удачей связать свою судьбу с некромантом, так как никто не смеет им и слова против сказать. Несмотря на свою репутацию, они никогда не брали невест и женихов насильно, не присушивали, не опаивали. Все браки заключались лишь по обоюдному согласию — это для них обязательное условие. Я ехал туда с одной целью — жениться, но мне отказали. Эту девушку я встретил на одной из ярмарок и влюбился. Мне было восемнадцать, а ей двадцать пять. Есть поверье, что тот, кто полюбит некроманта больше никого полюбить не сможет. Не знаю, правда ли это, но с тех пор я больше ни к кому не сватался и подобных чувств не испытывал. Мой рассказ, должно быть, смахивает на утопию, но я нигде не соврал, — должно быть, он прокомментировал мое выражение лица. — Мы не воюем между собой, потому что помним, что корни у нас — общие. К тому же земля может разобидеться на магический народ и тогда всем придется туго. Это не значит что мы не ругаемся, не деремся… У нас есть дуэли, где можно отстоять себя посредством силы, есть суд, даже тюрьмы есть. И кровная вражда есть, но все это не в таких масштабах, как у вас. Когда я впервые приехал в Британию, то прибывал в шоке долгое время. Только вот все клятвы уже были даны, и изменить ничего было нельзя.

— Но ты ведь должен работать в России, не так ли?

— Да, только работы там не много, не смотря на большое количество магов. В большинстве вопросов разбирается наше Министерство и только в редких случаях, когда ситуация не подходит ни под один закон, за работу берусь я.

Ярослав говорил о родине с такой теплотой и любовью, что я невольно задумался, что же должно было произойти, что заставило его покинуть родные края?

— А почему ты вообще уехал? Как тебя угораздило вступить в ряды Черных вестников?

— Род Каркаровых состоит из трех ветвей: главной, второстепенной и младшей. Я происхожу из младшей, так что у меня не было особых перспектив на родине. Максимум что меня ждало — жена, дети и работа на благо рода. Нелюбимая, но полезная деятельность. Меня это не устраивало, я знал, что гожусь для чего-то большего. Однажды к нам в гости приехал двоюродный брат моей мамы, он пробыл у нас всего три дня и перед отъездом предложил мне стать преемником, занять его место и стать профессиональным убийцей. Я согласился сразу же и даже вещи не собрал, просто уехал. Родители не возражали, глава рода отпустил с миром и наказом не позорить наше доброе имя. Время от времени я приезжаю в родные края, чтобы повидаться и отдохнуть душой. Я откололся от своей семьи и поклялся служить во благо Вестников, но это не значит, что я их предал. Я лучше умру, чем допущу, чтобы они пострадали из-за меня.

— И что тебя даже с гобелена не выжгли? — спросил я.

— У нас нет гобеленов, — ответил Ярослав, и в его голосе проскользнула нотка небрежности. — Наши предки пишут родовые книги. «Что написано пером, того не вырубишь топором», — процитировал он очередную русскую мудрость.

Вырубить то не вырубишь, но можно и зачеркнуть ведь. Да и зачем рубить топором, если выжечь куда эффективнее? Странные они эти русские.

— Ты сказал, что чувствуешь все мои эмоции всё время, но почему я чувствую только сильные всплески твоих эмоций, а не все? — я решил сменить тему, потому что Ярослав погрустнел еще больше в разговоре о России.

— Потому что я старше и я за тебя в ответе. В нашей связке я главный!

— Да пожалуйста… — от длинного и напряженного разговора меня клонило в сон, так что мы попрощались и он ушел.