Соседи

Скажет ведь — особей! Сашка, конечно, курицу не назвал бы так. А по-ученому, наверное, можно. Одно лишь не понимал Сашка, почему ученый по стадам кур разделяет. Они ведь не коровы и не овцы. Хотелось спросить об этом Ченакаева, да побоялся, как бы снова не оконфузиться перед товарищами.

А Ченакаев рассказывал дальше — о том, что надо содержать кур в клетках. В клетке курица хорошо прибавляет в весе и каждый день яичко несет. В конце своей беседы Ченакаев пригласил пионеров и школьников почаще приходить на птицеферму. Всем им он обещал найти интересное дело.

КУЛЬТПОХОД В КИНО

После переезда в Ковляй Сашка заметил, что отец стал каким-то другим. Если в Поюнале он мог выйти на улицу босиком и в майке, то здесь, в Ковляе, собираясь из дому, он всякий раз тщательно одевался.

И в квартире Семен навел порядок. Поставил две кровати: для себя и для Сашки. Перекрасил пол на кухне. Купил в магазине белую материю и попросил у Анюты Офтиной разрешения сшить на ее машинке занавески. Анюта Офтина не допустила его к машинке, сказала, что шить он не умеет. Отец обиделся, чуть снова не поругался с ней. А когда Семен ушел из дому, Анюта взяла у Сашки купленную материю, сама сшила шторы и повесила их на шумбасовские окна.

Явившись домой, Семен долго смотрел на них как баран на новые ворота.

— Это кто же сделал? — спросил сына.

— Одна марсианка, — ответил Сашка.

Отец больше ни о чем не стал выведывать, долго ходил взад-вперед по комнате задумчивый, а потом вытащил из чемодана портрет в деревянной рамке, повесил его на стену. С портрета глядела молодая большеглазая женщина с двумя косами.

Это была Сашкина мать.

Сашка смотрел на мать и вспоминал ее живую. Какая она была всегда веселая, нужная и близкая! Будто и не умерла она, а куда-то ушла ненадолго. Вот и в новой квартире будто она все прибрала и устроила. Сашке казалось: это мама накрыла его постель одеялом и положила к изголовью белую подушку.

Однажды отец сказал Сашке:

— Собирайся! В кино пойдем!

Удивительное дело! Никогда прежде они не ходили в кино вместе. Никогда не видел Сашка своего отца таким — в новом костюме, в галстуке.

Семен подошел к зеркалу, причесался. Затем открыл стол и, вынув шоколадку, подал сыну.

Это еще больше удивило Сашку. Что такое произошло с отцом? Он редко покупал даже простые конфеты, а теперь на тебе, пожалуйста, — шоколадку.

И тут вдруг увидел на столе подозрительную посудину. Беспокойство охватило его. Неужели отец снова за старое взялся? У Сашки возникло желание схватить посудину и выбросить. Пусть знает, как приносить домой горькую воду! Из-за нее ведь все беды происходили.

Но не успел Сашка исполнить свое желание, как Семен отвинтил пробку флакона и, налив на ладонь какой-то жидкости, стал протирать ею лицо и голову. По комнате разнесся резкий приятный запах.

«Одеколон!» — догадался Сашка и облегченно вздохнул.

Пока Семен одеколонился, сын рассказал ему о встрече с интересным человеком Ченакаевым, о том, как тот хочет посадить колхозных кур в клетки и какую пользу от этого пророчит.

Сашкино сообщение не понравилось Семену.

— Да разве можно сажать курицу в клетку?! — сердито посмотрел Семен на сына, будто он принял такое решение, а не Ченакаев. — Пользы от этого никакой. Курица свободу любит. Ей где бы побегать, травки пощипать, зернышек найти. А клетка — гиблое дело.

— Не гиблое, папа. Автокормушки там будут. Зерно и всякий корм автоматически подойдут к клетке…

— Хе-хе-хе, автоматически, — пытался рассмеяться Семен. — Жаль, моя бабушка давно умерла. Она бы научила этого ученого, как куриное хозяйство вести. Моя бабушка, бывало, каждый раз в мешок сажала своих кур и выпускала их где-нибудь в поле или на дорогу. А те и рады. Где колосок найдут, где зернышко. Была бы жива моя бабушка, шоферы сто раз спасибо сказали бы ей. И не пропечатали бы теперь их в стенгазете за рассыпанные зерна… А твой Ченакаев в клетки хочет загнать кур. Разве так можно!

— В клетке жирнее будет курица, — не сдавался Сашка. — И яйцо больше снесет. Как гусиное… Не веришь?

— Посадить бы твоего Ченакаева самого в клетку! А гусиное яйцо снести может только гусыня. Пусть зря не болтает твой ученый. Так и скажи ему.

— Сам, папа, скажи.

— И скажу. Думаешь, побоюсь? — Семен снова подошел к зеркалу и вдруг заторопился. — Пойдем! А то опоздаем.

В Доме культуры уже полным-полно было народа. Протиснулись в средний ряд. Сели.

И тут неожиданно перед ними появился мужчина невысокого роста, хорошо одетый, в очках.

«Виктор Петрович!» — чуть не крикнул Сашка. Ну как не узнать ученого!

— Гражданин, — обратился Ченакаев к Сашкиному отцу, — вы на чужое место сели… — И, показав свой билет, строго посмотрел через очки. — Глядите, вот место десятое… А у вас какое?

— А вам для чего знать какое? — раздраженно ответил Семен и уселся поудобнее. — Идите на задние ряды, там мест полно.

Сашке стало стыдно за отца. Занял чужое, да еще и уступать не хочет.