Соседи (СИ)

“Егор…” https://t.me/drugogomira_public/290

Дверь там https://t.me/drugogomira_public/291

Она не дает ему достигнуть дна https://t.me/drugogomira_public/294

Один страх на двоих https://t.me/drugogomira_public/295

Здесь и сейчас https://t.me/drugogomira_public/296

Новая жизнь https://t.me/drugogomira_public/298

Остальное в ТГ, не лезет :)

====== XXVI. У меня бы тебя не было ======

Разбудила тревожная тишина. Отсутствие движения, дыхания и человеческого тепла. Жизни.

Рука, мазнув застывший воздух, плюхнулась на холодный матрас, растерянно пошарила по простыне и беспрепятственно вернулась на прежнее место. Так… Так! Ещё ничего перед собой не видел, оттягивал момент мучительного прозрения, но внутренняя чуйка уже подсказывала, что здесь что-то неладно. Ещё немного помедлив, Егор продрал глаза и недоуменно уставился туда, где – ну не могло же ему присниться?! – должен был обнаружить её.

Никого.

То есть совсем никого. Совсем.

Грудь сжало кольцами ледяных стальных обручей, только-только запустившийся мозг вновь погрузился в кисель. Что за чертовщина? Они же… Он же помнит раннее утро, помнит, как проснулся от ощущения холода – такого привычного на протяжении тридцати лет, но абсолютно невыносимого в тот час. Невозможного. Ещё веки не успел разлепить, а уже осознал, что что-то не так, уже успел подумать, что она ушла, и напрячься. Помнит неимоверное облегчение, и как возвращал под бок тоже вроде помнит. Дальше опять туман, нежность, тепло, снова провал. И вот, пожалуйста. Получите, распишитесь.

Одно из двух: или Уля сбежала, или он всё-таки свихнулся и дорога ему прямая – в психдиспансер. Оба варианта равновесны. Тело ломит, мышцы тянет, рёбра ноют. И сейчас, глядя в потолок немигающим взглядом и прислушиваясь к могильному молчанию квартиры, он уже не уверен, что эта боль – следствие бурной ночи, а не вчерашней жестокой драки.

Голова спросонья соображать отказывалась наотрез. Скатившись с кровати, кое-как заняв вертикальное положение, Егор окинул мутным взглядом залитое солнцем пространство: постель в беспорядке, штаны, покрывало и несколько вскрытых конвертиков от резинок валялись прямо на полу, простыни смяты, да и в целом ощущение складывалось такое, будто ночью тут Мамай гулял. Но её следов – нет, никаких. Ни одежды, ни белья, ни даже волоска на подушке.

С кем он был?

Выйдя в коридор, замер, подался торсом вперед и заглянул в проём кухонной двери: кажется, пусто. Нет, не кажется – пусто. В большой комнате тоже, только шмотки его испорченные не на полу, а аккуратной стопкой сложены на диване. Зачем? Дорога им прямо в мусорное ведро… На этом диване вчера всё начиналось. Вроде бы. Вот у этой самой стенки. Он сходит с ума? Это атака галлюцинаций? Не могла она вот так взять и сбежать! Почему?! Он же во взгляде всё читал…

В его спальне тоже никого, он действительно тут один, совершенно. Совсем. Впервые в жизни всё случилось ровно наоборот: впервые девушку не пришлось выпроваживать за порог, сама ушла. Ещё до его пробуждения. А внутри не облегчение, а чудовищная, щемящая пустота. Мёрзлый безжизненный вакуум. И дивный новый хрустальный мир в очередной раз – какой по счёту? Сотый уже, блядь? – разлетается вдребезги. Под погребальный аккомпанемент.

Может, пожалела? Осознала всё-таки к утру, кого выбрала?.. Вряд ли… Нет… Или да? Предположила, что пожалеет он, и не придумала ничего лучше, как действовать на опережение? А если это была не она? А если это была белая горячка и совсем другой человек? Например, соседка из девятой, с которой он в лифтовом холле столкнулся. Зашла стрельнуть сигарету и…

Беспорядочный махровый бред, что полез в черепную коробку, за какие-то секунды взорвал её к чертям собачьим. Ноздри лихорадочно втянули в лёгкие порцию отяжелевшего воздуха. Какого хрена с ним творится? Твою налево! Нет, так дело не пойдет. Перво-наперво ему необходим ледяной душ. Холодная вода отрезвит гудящую голову, выбьет оттуда всю успевшую заполонить её дурь и муть и приведет мысли в порядок. А после он направится прямиком в соседнюю квартиру: Ульяна откроет, и всё станет понятно.

..

Душ и впрямь отрезвил, по крайней мере, мозг выплыл из марева, в котором пребывал с момента пробуждения. Наложив свежий бинт на порезанное плечо, Егор пристально оценил в зеркале отметины, появившиеся на теле за минувшие сутки. В местах ударов проступили синяки, боль в рёбрах наводила на мысли о возможных трещинах, и в идеале бы сделать рентген, но в ближайшее время ему точно не до того. Не сейчас. Боль терпимая, при глубоких вдохах искры из глаз не сыплются, и ладно. И не такое проходили. Пройдет. Располосованный кастетом висок запекся тонкой корочкой, ссадина на скуле припухла, а уголок рта саднит. Костяшки пальцев в плачевном состоянии, возможно, перебинтовать всё же стоило. И в таком виде ему завтра выступать. Плевать. Всё перечисленное – полная херня на фоне характерных отметин на шее: вот к чему то и дело норовил вернуться взгляд. Две с одной стороны, три с другой – дорожками к ключицам.