Соседи (СИ)

Нет, это не галлюцинации, не белая горячка и не сон, пусть сейчас, когда он вновь один, мозг отчаянно пытается его в этом уверить. Пусть свершившееся непостижимо умом и кажется чем-то нереальным и абсолютно невозможным. Но при мыслях о ней воспоминания прорываются в голову пёстрыми, объёмными, живыми картинками. Нутро вновь и вновь сотрясает: оно больше не успокоится, Ульяна поставила его мир с ног на голову и в этом положении ему теперь вечность стоять. Душа в раздрае: возможно, Ульяне это и показалось неправильным, но ему сердце подсказывает, что тут правильно совсем всё. По-другому просто не могло быть: оно может и хочет любить – но одну. Ту, которую хорошо знает, которой доверяет и готово открыться, к которой всю жизнь приковано цепями. Ту, которая несет с собой свет и надежду. Ту, к которой стремится. Другой не будет.

«На хрен!»

На хрен всё! Сейчас оденется и пойдёт выяснять у Ули, что у них за утро успело случиться! Что успело взбрести в её светлую головушку?

С этими мыслями Егор резко распахнул дверь ванной и даже успел несколько шагов в сторону собственной спальни сделать, как вдруг со стороны кухни раздалось растерянное цоканье. Замерев на полушаге, поднял голову и застыл. Эту картину он уже видел…

Солнечный свет, струясь через жалюзи и заливая собой пространство, рисовал на полу кухни полоски и падал на изящную фигуру. Босоногая девушка озадаченно склонилась над кофеваркой, размышляя, в какую кнопку ткнуть своим аккуратным пальчиком, чтобы машина заработала. Шелковистые длинные волосы занавесили её от чужих жадных глаз, полы свободной рубашки доставали хорошо если до середины бедра. Где-то там, под объёмной хлопковой тканью, спряталась попа. Взгляд, ощупывая, скользил по голым ногам, цепляясь за точёные коленки. Подумалось, что воротник наверняка расстегнут на три пуговицы, являя взору крылья ключиц и аккуратную ложбинку.

Вернулась?

Он стоял в коридоре, не уверенный, что эти острые коленки – теперь его. И изумительно ровные длинные ноги – его. И атласный водопад волос. Стоял и смотрел, не уверенный абсолютно ни в чем.

Душа пустилась в безумную пляску.

Она здесь. Она манит.

Всё, чего хотелось – подойти сзади, обнять и прижать к себе. Осторожно собрать волосы пальцами, добраться до шеи, коснуться губами бархатной горячей кожи под мочкой уха, какую-нибудь глупость прошептать… Убедиться!

Потому что она выглядит видением на этой кухне. Видением… Но он не спит – адская ломота во всем теле тому свидетельство. Имя звучит в голове, рвётся с языка, и что-то вновь мешает вымолвить единственное слово…

 Страх. Страх, из-за которого вчера он чуть не лишился её на веки вечные.

— Ульяна…

Шумно выдохнув, вскинула голову… Она… И на её лице что угодно: смущение, растерянность, непонимание, как себя вести. Ему даже вуаль паники в глазах чудилась – кажется, кто-то не знал, чего от него ждать. Егор и сам точно не знал, наверняка он знал лишь одно: из этой квартиры Улю он больше не выпустит.

***

Это, извините, какой-то писец! Ей надо нервишки подлечить! И головушку. И вообще!

Час назад Уля в ужасе распахнула глаза, сквозь сон осознав, что оставила открытой квартиру. Вчера, вылетая оттуда с пакетом бинтов, пластырей и дезинфицирующих средств, о двери не думала вообще – захлопнула бедром и всё. Не успела вспомнить про дверь, как коршуном атаковало понимание, что ей как воздух необходимы душ, зубная щетка и свежее белье. И сразу следом – мысль, что в холодильнике у Егора наверняка по традиции пусто, завтрак приготовить не из чего, и надо бы залезть в свой. Следом еще одна – что она никуда не хочет уходить! Не хочет, и все тут! Следом – что, может, лучше бы и в самом деле уйти? Ведь… а как же душ и зубы почистить?

Это был кошмар. Душа заметалась, и зудящее беспокойство мелкими иглами впилось под кожу: она не могла понять, что ей делать. Лёжа у него под боком и прислушиваясь к мерному дыханию, двадцать минут кряду решалась на стремительный спринт до квартиры. Решилась. Если бы она только знала, как прихлопнет дома, как в разы усугубится состояние, она бы зубы эти пальцем в его ванной чистила.

Оказавшись за собственной дверью, Уля поддалась панике. В дyше вдруг вдарило осознанием, что пока она тут пытается наскоро привести себя в более или менее божеский вид, Егор мог уже и проснуться. И обнаружить её отсутствие. Мог даже выдохнуть в облегчении – кто знает, как он посмотрит на ситуацию, придя в себя окончательно? Эта мысль, дождавшись момента, когда хозяйка головы останется в гордом одиночестве, вновь прокралась в мозг и с упоением вгрызлась в душу. И это несмотря на рассветные нежности. Маразм… Психичка! А добило понимание, что вот теперь-то, когда уже ушла… теперь вернуться без приглашения, наверное, будет совсем не комильфо. Что теперь по-хорошему правильнее подождать, появится сам или нет.