Соседка

– А от меня жена ушла, – неожиданно сказал он. – Во как! Даже не пожелала в глаза сказать, что уходит. Позвонила на работу. – Он засмеялся, но Леля видела, что глаза у него скорее злые, чем веселые. Она подумала, что, наверное, он очень расстроен и от того и ведет себя так. Ему больно, и он не знает, как справиться с этой болью. И она сама ощутила его боль. Ей стало ужасно его жалко.

– Вы ее очень любили? – робко спросила она. Он перестал смеяться, повернулся к ней и замер.

– Я ее ненавидел! Знаешь, сколько раз я хотел ее убить? – глаза у него стали страшные, холодные.

– Почему? – прошептала Леля испуганно. Застывшее лицо расслабилось, он вновь улыбнулся.

– Потому, что она крала мою душу. Каждый день, капля за каплей.

Он махнул рукой.

– Не слушай меня. Просто лишнего выпил, вот и болтаю.

– Я, наверное, пойду, – покосившись на него, сказала Леля.

– Ты, наверное, смотришь и думаешь, пьяный идиот. Заливает свое горе водкой, сидит, жалуется, ноет… Правильно думаешь. Она правильно сделала, что ушла. За, что можно любить такого как я?

Он не смотрел на Лелю, скорее говорил сам с собой. Но она, чувствуя, что должна хоть как-то помочь все же сказала:

– Вы хороший. Вас можно любить.

Он засмеялся и посмотрел на нее почти с умилением, как смотрят на маленьких, еще совсем наивных детей.

– Ты еще совсем молодая. Ничего о жизни не знаешь. Ты хорошая девчонка, Леля. – Он поднялся, взяв со стола бутылку, сделал глоток прямо из горлышка. Потом еще один. – Таких как я, никто не любит. Моя жизнь – это работа. Ни одной женщине такая работа, как моя не понравится. Женщины так устроены.

– Неправда! – неожиданно для самой себя, сказала Леля. Он удивленно посмотрел на нее. Теперь глаза у него и вправду были веселые.

– Ой, Леля, ничего ты не знаешь и не понимаешь еще в этой жизни. Ты еще совсем девчонка. Подрастешь, поумнеешь, тогда поймешь…

– Нет! – Она вскочила с дивана. Глаза у нее сверкали. – Не пойму! Потому, что я и так знаю, что… что… – она замолчала тяжело дыша и чувствуя, что сейчас заплачет, сама не зная от чего.

Он подошел и погладил ее по голове, как она и мечтала.

– Иди домой, Леля. У тебя вся жизнь впереди. Может, ты и вправду будешь не такая, как другие.

– Я люблю Вас! – прошептала она и вся сжалась, чувствуя, что сейчас умрет от стыда и ужаса. Как она могла? Как осмелилась произнести свою тайну вслух? Хозяин квартиры стоял, изумленно глядя на нее, на губах у него была глуповатая улыбка. Он слегка наклонился к ней, и Леля закрыла глаза и подалась вперед, сложив губы, как ей представлялось, они должны быть сложены для поцелуя. Она замерла в предвкушении волшебного, счастливейшего момента в своей жизни. Сейчас она почувствует его губы на своих губах. Он поцелует ее… Счастливейший момент, отчего-то задерживался. Леля осторожно приоткрыла глаза и встретилась с холодным, злым взглядом его голубых глаз.

– Уходи, – сказал он, отступая от нее назад.

– Я… – она задохнулась от обиды, разочарования, стыда. Он не хочет поцеловать ее. Она ему противна. Она опозорилась. Жизнь кончена… Все ее надежды, и мечты рухнули…

– Уходи, – повторил он твердо.

Она всхлипнула. Ноги как будто приросли к полу. Она не могла сделать ни шага. Вообще не могла пошевелиться.

– Убирайся! – заорал он. Леля дернулась как от удара. Зажав рот руками, она попятилась назад. Глаза у нее были огромными, наполненными тоской, невыразимым страданием, болью. – Пошла вон отсюда! Малолетняя дура! – заорал он еще громче. Развернувшись, Леля рванулась вперед, в сторону двери. Ничего не видя перед собой, задыхаясь от душивших ее рыданий, она налетела на столик. Папка, лежавшая на краю, свалилась и из нее по полу разлетелись фотографии. Леля еще крепче зажала рот, чтобы не закричать. Она снова застыла, но теперь уже от настоящего ужаса. С фотографий на нее смотрели мертвые девушки. На одних были только лица. На других изуродованные тела.

Отвергнувший ее возлюбленный, схватил Лелю за шиворот и сунул ей прямо в лицо несколько снимков.

– Вот! Вот она моя работа! Нравится?! – лицо у него исказилось от злобы. – Вот чем я занимаюсь! Хотела бы так жить? – он встряхнул ее за плечи. – Никто бы не хотел! Поняла! Давай иди! Топай! Найди себе какого-нибудь малолетнего дурачка, как ты сама и жуйте любовные сопли друг друга.

Протащив ее за руку по коридору, он подтолкнул ее к двери.

Вбежав в квартиру, Леля бросилась к себе в комнату и, зарывшись лицом в подушку, разразилась горькими рыданиями.

Ночью перед ней кружили лица девушек, увиденные ею на фотографиях. Леля пыталась отворачиваться от них, закрывать глаза, но лица появлялись вновь и вновь. Подскочив в кровати, Леля открыла глаза. Все тело покрывал противный, липкий пот. Достав из шкафа чистую пижаму, она пошла в ванную. Взявшись за ручку двери ванной комнаты, Леля замерла. Она вспомнила. На одной из фотографий, не в ее сне, а в квартире милиционера, была дата – 21 июня, день их отъезда в Сочи. Значит, наверное, убита девушка была накануне.

–