Соседка

– Попадись мне эта тварь, я бы ему его е…е маски в глотку затолкал, одну за другой, вбивал бы их туда, пока эта паскуда не подохла бы, – отойдя, от греха подальше, от жестяной стенки, сказал Абдурахманов.

– Нам скоро самим начальство, что-нибудь вобьет во все места, – мрачно сказал Ерохин.

Следователи закурили. Абдурахманов, выпуская клубы дыма, хмуро посмотрел на прислоненное к ракушке тело девушки, над которым суетились криминалисты. На лицо жертвы была надета маска. На этот раз это была прекрасная сказочная птица. Розово-голубая, с крошечными, похожими на жемчужинки, бусинками. Очень нежная, создающая впечатление воздушности, легкости…

– Вот как у него так получается? Никаких следов. Ничего. Седьмое убийство и ни разу ни одной зацепки.

Ерохин пожал плечами.

– Он психопат. Его действия не поддаются логике. И к тому же он умный и хитрый, и каждый раз он все тщательно планирует. Сначала следит за жертвой, изучает ее. И место всегда выбирает, где почти наверняка, не будет свидетелей. Он, можно сказать профи в своем деле, – невесело усмехнулся Ерохин.– Он прокололся только в тот раз, когда убил девушку и парня…

– Ты опять за свое? Может, это и не он.

– Ладно, – майор примирительно развел руками, – если он, убил девушку и парня. Но и в этом случае, кроме каких-то отдельных дополнительных штрихов к его психологическому портрету, никаких зацепок опять же нет.

– Эту сволочь, нужно пристрелить во время задержания, – Абдурахманов хмуро посмотрел на приятеля и твердо сказал: – Нечего ему в больничке, за казенный счет лежать и радоваться, перебирая в своей больной голове, снова и снова, приятные воспоминания.

– Сначала нужно его поймать. Такой, как он может убивать годами и так и не попасться, – сказал Ерохин. – Он как призрак. Нам даже оттолкнуться не от чего. Жертвы выбраны случайным образом. Их ничего не связывает, мы же проверяли, все, что только можно, вплоть до общих врачей, библиотек и даже школ и детских садов. Места похищений разбросаны по всей Москве. У него нет определенной зоны комфорта. Ему везде удобно и комфортно. Ты же слышал, какой портрет составили психологи – возраст, примерно, от сорока до пятидесяти пяти. Неприметная внешность. Умный, крайне организованный. Творческие наклонности и способности. Аккуратный. Да каждый не знаю пятый, или пусть даже десятый мужик этого возраста годится в подозреваемые. Как ты его найдешь?

– Сань, ну ты же раскрыл это дело там в горах. На раз. У того абрека же тоже, наверное, на лбу не было написано «Я – убийца». А вы его, на какой? На четвертый день взяли?

– Тот абрек, как ты его называешь, не был психопатом. Просто жадный ублюдок. И попался исключительно из-за собственной жадности. И потом, Леха, это маленькое село, почти, отрезанное от внешнего мира. Было понятно, что убийца, кто-то из проживающих в нем. Женщин и детей, можно было сразу исключить из числа подозреваемых. Но даже среди сотни тех, кто теоретически мог являться убийцей, думаю, было бы не так просто вычислить того, кого нужно. Нам, почти сразу дали подсказку – старик, который покрывал бандита и одновременно терзался тем, что головы жителей села, и его соответственно тоже, покрыты позором из-за того, что происходит. Если бы он не пришел и не рассказал о том, что знает, из-за чего происходят убийства, может, я бы до сих пор там, в горах куковал.

– Да брось. Думаю, ты бы управился. Ну, может не так быстро, – немного расслабившись, улыбнулся Абдурахманов. Прикурив еще одну сигарету, он глубоко затянулся и задумчиво сказал. – У меня это дело уже в печенках сидит. Сколько лет работаю, ни разу у меня не было, чтобы я, что-то через себя пропускал. Жертва всегда была исключительно мертвым телом. И больше ничем. И моя задача найти того, кто превратил живого человека в это самое мертвое тело. И никаких эмоций и переживаний. Я конечно, и сейчас в подушку не рыдаю и в истерике не бьюсь после каждого случая, но мне эти мертвые девушки по ночам снятся. Светка орет, что ее задолбало, что я подскакиваю как ненормальный среди ночи, и что вообще нервный стал. Она говорит, что я со своей работой совсем помешался. А я каждый раз, когда сообщают про новый труп, – он кивнул на девушку, которую закончил осматривать судмедэксперт, и тело начали упаковывать в полиэтиленовый мешок, – боюсь на место выезжать. Просто сжимаю зубы и заставляю себя ехать. В нашей работе так нельзя, и правда крыша съедет.