Соседка

– Ну, не знаю. Может, он в них уверен… – Генке было, в общем-то, плевать и на хозяина, и на его жильцов, и на то, как строятся их взаимоотношения друг с другом, и как Лелин старик контролирует сохранность сдаваемого жилья. Она сказала, что этого человека она ищет, потому, что он неожиданно исчез, и она переживала, не зная, что с ним. Очень в ее духе. Вечно за всех переживать, и всех жалеть, да еще приложить столько усилий, чтобы убедиться, что все в порядке и ее помощь не требуется. Строя накануне вечером догадки, для чего подруге понадобилось разыскивать какого-то бывшего соседа, Генка предположил два варианта. Первый – сосед должен ее семье деньги. Второй – они вдруг узнали, что бывший сосед их дальний родственник, настоящая мелодрама, как в каком-нибудь бразильском сериале. Оба предположения были глупые, Генка сам это понимал. Потому, что даже если бы это было правдой, поисками занимались бы Лелины родители, а не она сама. Но никаких других версий в голову ему не приходило. А все оказалось проще простого. В этом вся Леля. Кто-то, конечно, сказал бы, что она занимается ерундой, но Генке ее отзывчивость и сверхпереживательность нравились. Она такая замечательная, во всем. Генка вздохнул. С грустью посмотрев на Лелю он в сто тысяч первый раз подумал какой он болван и рохля. Не может сказать ей. Каждый раз убеждает себя, что скажет. И каждый раз слова застревают, не желая выходить из него. Трус! Самый настоящий трус.

– Ну, ты, по крайней мере, убедилась, что он жив и здоров. И даже вполне обеспечен, раз квартиру сдает, – буркнул Генка, чувствуя раздражение и злость на себя самого.

– Да. Конечно, – Леля улыбнулась. – Спасибо, Ген! Ты настоящий друг.

«Я не друг! Вернее я друг, но я не только друг! Я люблю тебя, Федоренко! Ты что не видишь этого что ли?! Не чувствуешь?» – хотелось заорать ему во все горло, так, чтобы все вокруг услышали, чтобы птицы слетели с деревьев и проводов от его крика. Но, как всегда, горло сдавила цепкая, невидимая лапка нерешительности, и Генка только кивнул в ответ. Подтверждая, что он и впрямь настоящий друг. Просто настоящее и не бывает.

Вернувшись обратно уже в начале восьмого, и распрощавшись с Генкой, Леля направилась к дому. Навстречу ей из подъезда вышел он. Человек, отвергший ее чувства, ее саму, не пожелавший даже подарить ей первый в ее жизни поцелуй, о котором она так мечтала. Сердце екнуло. Щеки, как всегда вспыхнули.

– Привет, – хмуро посмотрев на нее, буркнул сосед и направился к своей машине. Леля почувствовала, как защипало глаза. Грудь сдавило до боли, как будто железными тисками. Он ее презирает, после ее глупого признания! Она ему теперь просто отвратительна. Раньше он хотя бы здоровался весело и доброжелательно, хоть и немного насмешливо. А сегодня просто волком на нее посмотрел. Поднимаясь на лифте, Леля утирала сбегавшие по щекам, и никак не желавшие останавливаться, выплескивающиеся из глаз обильным потоком, слезы. Что она наделала? Как ей теперь жить? «Господи, зачем, зачем я сказала ему? Почему я такая дура?».

Глава 27

1999г. апрель

Весна, наконец-то, полностью вступила в свои права. Зазеленели первые едва распустившиеся листочки. Солнце радостно освещало промерзшую, заждавшуюся тепла Москву.

– Боже, я скоро с ума сойду, – простонала Вика. – У меня уже начинается нервный тик, когда я слышу про эту проклятую игру. За этот год я была на тридцати двух матчах и на девяносто семи тренировках. Мне кажется, что я уже отморозила себе все места и отсидела всю задницу на пластиковых сидениях. Мы ни разу не сходили в кино. Ни разу не погуляли по парку или даже по улице, просто так, чтобы не нужно было дойти до очередного катка. Когда мы ходим в гости к его друзьям, там все тоже говорят только о хоккее. Даже девушки друзей! – хмуро глядя перед собой Вика сказала: – Мне иногда кажется, что я даже его самого уже ненавижу.

– Вик, чего ты не поговоришь с ним? Скажи, что ты хочешь в кино или в парк, – Леля заглянула подруге в глаза.

Вика махнула рукой.

– Ему не интересно в кино. И в парк тоже.

– Привет, – как всегда радостно улыбающийся Гаврилин подошел к девочкам и нежно чмокнул Вику в щеку. – В воскресенье едем в Олимпийский! Играют Сокол-Зенит. Тренер достал для нас билеты. Представляешь! Здорово! Места почти у самого поля. – Лицо Гаврилина сияло.

– Класс! – улыбаясь до ушей, сказала Вика, страдальчески покосившись на Лелю.

– Валер, а ты мог бы встречаться с девушкой, которая не любит хоккей?

– Извини, Федоренко, но у меня уже есть девушка, так что ты опоздала, – радостно рассмеялся фанат хоккея. Вика, застыла с несколько неестественной улыбкой, делая подруге страшные глаза.

– Я не про себя, – решительно сказала Леля. Гаврилин недоуменно посмотрел на нее, потом повернулся к Вике.

– Вик, – голос у него прозвучал неуверенно, – ты же любишь хоккей?…

Вика тряхнула головой, откидывая длинные темные волосы назад. Лицо у нее сделалось холодное, злое.