Соседская девочка

– Да, да, конечно. Но вдруг эта женщина, которая суррогатная мать, заявляет, что она не нанималась вынашивать двойню, и поэтому просит и даже требует, чтоб ей увеличили гонорар. Нет, не вдвое, а в одну целую и шесть десятых раза. Почему-то вот так посчитал ее адвокат. Заказчики, разумеется, отказываются – мы, дескать, так не договаривались. Она в ответ – дескать, прерву беременность, и ничего вы не докажете. Ну, слово за слово, сколько-то они ей доплатили, но самое интересное начинается потом!

Потом она рожает двойню. Двух прекрасных здоровых младенцев мужского пола. Но заказчики говорят: «Мы заказывали одного мальчика, вот одного и возьмем. Выберем и возьмем». – «А второго?» – спрашивает суррогатная мать. «А второго берите себе, это же в некотором смысле и ваш ребенок, вы его, можно сказать, девять месяцев под сердцем носили! Ваша, можно сказать, кровиночка!» Но ей этого не надо. У нее совершенно другие планы. Это уже четвертый выношенный ею заказной, так сказать, ребенок. И она собирается сделать это еще несколько раз, сколько здоровье позволит. Профессия у нее такая – суррогатная мама. Она мне потом так и сказала: «Ежели бы я думала о своей кровиночке, я бы уже четыре раза с ума сошла».

– Вам? – удивился Максим Кузьмич. – А почему именно вам?

– Потому что это был я! – сказал монах. – Думаете, я заказчик? Или адвокат? Нет-с! Я – этот лишний ребенок. Не нужный ни своим генетическим, так сказать, родителям, ни этой обладательнице уютной сильной матки. То есть моей временной, на девять месяцев, маме. Никому. А вы знаете, как это неприятно – вдруг понять, что ты никому не нужен?

– Ох, – сказал Максим Кузьмич.

– Но ничего! Ничего! – воскликнул монах. – Мне повезло. Я попал в сильную сиротскую программу. Я учился в специальной школе. Я поступил в университет. У меня были удивительные способности к математике и особенно к архитектуре больших систем. С четырнадцати лет я побеждал в чемпионатах по решению бизнес-кейсов. После университета я три года поработал в разных компаниях, а потом начал свой бизнес. Но я все время пытался разыскать – и годам к тридцати разыскал-таки! – своих троих, так сказать, родителей: отца и обеих матерей. Ну, и брата вдобавок. Кстати, он получился не такой удачный в смысле мозгов и работы. Нет, неплохой, но… – монах перешел на шепот: – Но попивал. Нет, не алкоголик, не пьяница, а так, любил, чтоб всегда чуточку подшофе. Каюсь, я иногда думал: «Эх, выбрали бы не его, а меня!» Недостойные мысли, жестокие мысли. Потому что он спился бы, наверное. Пропал бы совсем. А так – и он при хороших, заботливых родителях, и я тоже почти, можно сказать, процветаю. Бог все устрояет к спасению человека, яко рече преподобный Ефрем Сирин! – и монах перекрестился. – Первым делом я навестил свою суррогатную мамочку, и она мне сказала то, что я уже вам сообщил. Что я для нее – как сарафан для портнихи, как горшок для гончара и все такое подобное. Ну что ж, извините, мадам… С отцом, матерью и братом было забавнее. Они пригласили меня домой, напоили чаем, были вежливы и улыбчивы, но твердо дали понять, что они мне ничего не должны. Ну, нет так нет. На том и расстались.

Однако мне хотелось, чтобы они у меня были! Горе одному. Потому я и сделал себе такую фантазию. Я поздравлял их с Рождеством и Пасхой, с Новым годом и государственными праздниками, и, конечно, с днями рождения. Отца, мать и брата. Они отвечали, вежливо поздравляя меня в ответ. Кроме брата! Что особенно смешно. Ведь его день рождения – это и мой день рождения тоже. Но ему, наверное, это не нравилось. Бог ему судья.

Тем временем мой бизнес развивался и рос. Я богател. Я распространял свое влияние. Я проглатывал мелкие, а то и средние компании. Я обзавелся всем, что должен иметь процветающий бизнесмен, – всем, кроме семьи. Я говорил сам себе: «Какой же я буду муж и отец, если меня не признают мои собственные мать, отец и брат? Сначала, – говорил я сам себе, – я налажу отношения в своей изначальной семье».

Возможно, они следили за моими успехами. Возможно, так просто совпало. Но вот вдруг я получаю весьма теплый ответ на очередное свое поздравление. Вот мой брат сам поздравляет меня с нашим общим, как он выразился, днем рождения. Чудесно. «Лед тронулся», как сказано в одной старинной книге. И вот тут моя мать – генетическая мать – пишет мне, что отец болен, устал, стар, денег на дорогое лечение нет… О, боже милосердный! Я был счастлив услышать это. Я примчался. Я перевел им сколько требуется и еще два раза столько. Я обеспечил их всем, чем только можно. Новое жилье, прислуга, транспорт, путешествия, лечение в лучших клиниках Японии.