Сосновские аграрники

– Трест, – ответил Зимин.

Все захохотали.

– Тогда его надо ликвидировать, – предложил Чистов. – Раз он мешает, то на черта он нужен.

– Я неправильно выразился, – оправдывался Зимин и смотрел в глаза Афраймовичу. – В тресте при согласовании вопроса начать заготовку доломитовой муки мне сказали: «Это невыгодно, не оправдает себя. Поэтому не мудри, занимайся своими прямыми обязанностями. Распыляться по мелочам не надо. Смотри чаще в промфинплан и выполняй то, что до тебя доведено».

– Правильно, – подтвердил Афраймович. – Ты человек с большими замашками, – он хотел сказать «странностями». – Сегодня ты строишь цех по выработке доломитовой муки. Завтра придумаешь строить еще что-то. Так ты достроишься и до атомной электростанции. Все ты делаешь без сметы и проекта. За счет чего, я молчу.

Снова взрыв хохота.

Зимин думал, что Чистов его обязательно поддержит, ведь доломитовая мука не только для полей района, но и лугов нужна, причем в больших количествах. «Сейчас району дают ее по фондам и завозят за тридевять земель. А здесь все под боком, все на месте и почти в центре землепользования района». Кому, кому, а Чистову как руководителю района надо бы поддержать Зимина. Оказать ему помощь. Зимин убеждался, что Чистова мало тревожила низкая урожайность зерновых на полях, кормовая база района. Он стремился только к сокращению посевных площадей, поголовья скота, следуя пословице: «Меньше воз, меньше и слез». Планы совхозам и в целом району не увеличивались, а с каждым годом уменьшались. Районное руководство с пеной у рта доказывало, во главе с Чистовым, Бойцовым и Михайловским, что хлеб на землях района даже раньше не родился. Дескать-то, только поэтому все крестьяне поголовно занимались побочным промыслом. Поэтому еще в прошлые времена возникли промыслы металлообработки. После революции в каждом селе были организованы артели по изготовлению ножей, вилок, сувениров и так далее. В лесной зоне – лесопиление, деревообработка.

Областное руководство было убеждено, что Чистов прав и ему еще больше надо развивать промышленность в районе. Полным ходом строились Давыдковский металлообрабатывающий завод, Елизаровский завод замочного производства. Начались реконструкция и строительство новых цехов на Селитбинском заводе. Деревни вокруг заводов росли, превращались в рабочие поселки. Особенно Чистов болел душой за свою родную деревню Давыдково. Чтобы построить новые цеха Давыдковского завода и превратить его из артели с примитивным оборудованием в современное производство, Чистов лично до десяти раз ездил в Москву, не говоря уже о Горьком. В Горьком и Москве долго сопротивлялись, не давали санкции на строительство заводов в Давыдково, Сосновском и Елизарово. Правильно считали, что все надо сосредоточить в городе Павлово, где есть все необходимое – железная и шоссейная дорога, река и так далее. Но, наконец, махнули рукой и крупными буквами написали на ходатайстве «Разрешить».

Не закончив строительства, уже столкнулись со многими препятствиями: подъездные пути, дороги, водоснабжение, транспорт и так далее. Тогда Чистов уговорил секретаря обкома по сельскому хозяйству Семенова поехать с ним в Москву в госплан к Герасимову. «Человек ведь он свой, – думал Чистов. – Разрешит нам строительство железнодорожной ветки от Павлово до Сосновского».

На сей раз Москва Чистова встретила отказом. Натолкнулся он на умных людей, где ему сказали, что этого делать не надо и никто не позволит. Тогда Чистов ухватился за узкоколейную железную дорогу, которая соединяла Лесуновское торфопредприятие со станцией Металлист города Павлово. Дескать-то, узкоколейка уже снята, но насыпь целая, вот по ней можно построить широкую колею железной дороги с минимальными затратами.

– Когда поспели разобрать узкоколейную железную дорогу? – грозно спросили Чистова.

– Да, кажется, года два тому назад.

– Вы кем там работаете, дорогой товарищ ходатай?

– Секретарем райкома, – ответил Чистов.

– Кто вам доверил район, да еще промышленный, как вы говорите? – последовал ответ. – Вы даже не видели, когда на ваших глазах уничтожали, разбирали нужную вам железную дорогу. Разобранная с вашей помощью узкоколейка обеспечила бы десять ваших заводов. А вы не сумели ее сохранить. За такие вещи надо выгонять не только с работы, но и в партии не место таким как вы.

Из кабинета Чистов выходил со словами: «Спаси мя, Господи», – и задом пятился к дверям. «Вот это дела, – думал он. – Да провались все наши заводы, чтобы я еще один раз поехал ходатаем». С ним ездил главный инженер Сосновского завода Муругов. Он хотел заступиться за Чистова. Не поспел рта раскрыть, как пришлось плотно прижать язык за зубами и молчать.

Семенов тоже согласился с доводами москвичей. Вот поэтому и сейчас Чистов обратил внимание на узкоколейку.

– Железную-то дорогу вы разобрали, – сказал он, уже строго глядя на Зимина.

Зимин улыбнулся, хотел сказать: «А разве вы не знаете, когда мимо узкоколейки ездите каждый день», однако вымолвил только:

– Да.