Сосновские аграрники

Чистов во что бы то ни стало старался назначить Зимина на пост директора Сосновского лесхоза. Он знал Зимина как хорошего человека и семьянина, руководителя и специалиста, знающего свое дело. Знал его близко, как родного брата. Многое их связывало между собой. Чистов во всех вопросах надеялся на Зимина. Зимин никогда его не подводил и не подведет. Он боялся, что Благов мог повлиять на решение Низовцева и Петрова, работников обкома, которые давали устную санкцию «да» или «нет». После их ответа «нет» секретарь райкома Чистов был бессилен. Намеченный райкомом партии кандидат не утверждался.

Зимин был снят с работы в 1961 году управлением лесного хозяйства, вернее Благовым. В то время секретарь райкома партии Сулимов не поддержал Зимина, хотя бюро райкома вынесло решение о восстановлении. Чистов знал, что снятие Зимина с работы было абсурдным, незаконным. Секретарь райкома Сулимов в октябре 1960 года вызвал директора лесхоза Глебова. Предложил ему отвести участок леса площадью около 50 гектаров для передачи Николаевскому колхозу, чтобы соединить землепользование деревень Николаевки и Королевки. В то время председателем колхоза был Кондуков. Кондукову нужен был не земельный участок для превращения его в пахотную землю, на что он претендовал, а лес. Лес как источник личной наживы, который он от имени колхоза продавал на корню в Молдавию и почти все деньги присваивал.

Глебов категорически отказался от отвода участка лесной площади Кондукову. Тогда Сулимов пригласил Зимина как главного лесничего, чтобы посоветоваться с ним. Зимин сказал, что участок гослесфонда, покрытый лесом до 50 гектаров, может передать в постоянное пользование решением облисполкома. Для этого лесхозу нужно составить акт технического обследования. Райисполкому на основании этого акта вынести решение на передачу участка колхозу и ходатайствовать перед облисполкомом об утверждении решения райисполкома. Решение облисполкома будет закон.

Сулимов пригласил землеустроителя Николая Астафьева. Посадил Зимина и Астафьева в свою автомашину и увез в Николаевку. Зимин позвонил лесничему Венецкого лесничества Ивану Камшилину, чтобы он выехал сам и захватил бланки акта технического обслуживания. Камшилин знал партизанские замашки Кондукова, сам не поехал, а послал своего помощника Бородавину. Бородавина приехала, и приступили к отводу. Участок был отведен, материал отвода Зимин обработал камерально и вместе с решением райисполкома отослал в управление лесного хозяйства. Благов запротестовал, весь материал продержал у себя в столе четыре месяца.

Кондуков, не ожидая решения облисполкома, часть леса продал на корню молдаванам. Те приступили к рубке. Лесничий Камшилин обнаружил это, когда уже было срублено около 2 гектаров. Сообщил об этом Зимину в лесхоз. Зимин приказал составить акт. При составлении акта выяснилось, что рубку леса санкционировал Сулимов. Зимин пытался уладить на месте и на срубленный лес выписать лесорубочный билет, то есть отвести колхозу делянку. Директор лесхоза Глебов только этого и ждал, тут же позвонил Благову и просил выслать представителей управления, ссылаясь на то, что самовольная рубка якобы разрешена главным лесничим лесхоза Зиминым.

Из управления была командирована целая комиссия из шести человек во главе с начальником охраны леса Кочежковым. Председатель колхоза Кондуков не захотел брать на себя вину и подводить секретаря райкома Сулимова, поэтому все свалил на Зимина. Якобы Зимин ему устно разрешил рубку леса. Кочежков не захотел разбираться. Свалил всю вину на Зимина. Работу и результаты расследования никто не проанализировал. Козлом отпущения остался Зимин. Даже никто не задал себе вопроса, как все произошло на самом деле.

Чистов об этом случае все знал. Он в то время только что вернулся в район после окончания высшей партийной школы. Присутствовал при разговоре Зимина с Сулимовым. Зимин просил снять с партучета в районе в связи с переездом в Киргизию, в город Фрунзе, где он устроился работать на мебельный комбинат и имел запрос с фрунзенского горкома партии на снятие с партучета и пересылку учетной карточки. При этом неприятном разговоре, кроме Чистова, в кабинете Сулимова присутствовал инструктор обкома партии Савровский.

– Андрей Михайлович, – просил Зимин, – дайте открепительный талон, и я уеду. Учетную карточку отошлет Соколова Вера почтой.

– Не проси, Ульян Александрович, – говорил Сулимов. – Из района я вас никуда не пущу.

– Но я же принесу больше пользы государству, если буду работать по специальности, – жаловался Зимин и смотрел на Савровского и Чистова, как бы прося их заступиться. – Я имею высшее образование. Окончил Ленинградскую лесотехническую академию. Государство на меня тратило средства.

– Знаю, – нервно отвечал Сулимов, – но никуда ты от нас не уедешь. Ты в моих руках. Захочу, сделаю тебя рабочим. Будешь в лесхозе сколачивать ящики.

Зимин смотрел на него внимательно, молчал и думал: «Ничего из этого, товарищ Сулимов, не выйдет».

К концу беседы за Зимина заступился Чистов: