Сосновские аграрники

Ладыжеву Роза была второй женой. Выезжая с ночлегом в лесничества, спать они ложились на одну кровать. Жена Ладыжева об этом знала. Однако она тоже не терялась, часто встречалась с лесничим Калинцевым и была Розе хорошей подругой. Сотрудники лесхоза говорили, что тут все запутано и всего не распутаешь.

По просьбе Зимина, чтобы освободить квартиру Ладыжева, Чистов смягчился и решил не наказывать бывшего директора Сосновского лесхоза, а отпустить восвояси. Поэтому Ладыжев быстро переехал в Ковернино. Квартира освободилась для главного лесничего Назарова, тот незамедлительно переехал.

Зимину работа в лесхозе была хорошо знакома. Многие работники его отлично знали, говорили, что он опытный специалист.

Главный бухгалтер Яшин, узнав, что Зимин будет директором, собирался уходить с работы. Он утверждал, что Зимин хороший плут и пройдоха: «Чтобы с ним работать, надо смотреть в оба». Когда Зимин принял лесхоз, Яшин уже передумал увольняться. На насмешки работников говорил: «Поживем – увидим, уйти никогда не поздно. Зато труднее поступить на работу».

Глава двадцать седьмая

Гряду лесов, бравших свое начало от черноземных районов Горьковской области, Арзамасского района и уходивших на юг в Дивеево и Первомайск, а там в Мордовию, а также на запад во Владимирскую область, народ издревле называл Муромскими лесами. По Сосновскому, Ардатовскому и Навашинскому районам эти леса тянулись полосой до 20 километров шириной. Местами почти по центру проходила река Сережа с резко выраженной поймой. В пойме находилось свыше 20 тысяч гектаров пойменных лугов и торфяников. Леса в водоохранной зоне реки Сережи были сохранены полностью. В них разрешалось проводить только рубки ухода и, как исключение, лесовосстановительные.

Половина площади лесов Венецкого лесничества располагалась на территории Навашинского района. Граница с Мухтоловским лесхозом проходила по опушкам полей Рожковского совхоза, деревень: Вилейка, Венец, Красненькая, Бочково, Большая, Рамешки, Николаевка, Ольгино, Марфино. Директор совхоза Трифонов боялся работников Мухтоловского лесхоза. Они на каждый случай самовольной пастьбы скота или самовольного сенокошения составляли акты и через арбитраж снимали со счетов совхоза деньги. Зато на территории Сосновского лесхоза он был хозяин, больше чем директор лесхоза. На каждой партийной конференции ставил вопрос о передаче из состава Мухтоловского лесхоза в Сосновский свыше 5 тысяч гектаров лесной площади, так как на территории Мухтоловского лесхоза безобразничать нельзя, а в Сосновском лесхозе делать можно все: уничтожать лесопосадки первых лет жизни, пасти скот на запрещенных площадях, самовольно косить, где понравится, и так далее.

Проделки были Трифонова, а виновным оставался директор лесхоза. Правильно Зимину говорили многие: «Зря ты дал согласие работать в лесхозе. Лесхоз в Сосновском районе – это пороховая бочка, которая периодически взрывается, и отвечает за все один директор лесхоза, реже главный лесничий». Зимин думал: «Пока секретарем райкома Чистов, меня никто не обидит». Чистов Зимину был верным другом, во всех вопросах его поддерживал. Однако и Зимин Чистова не обижал. Для расширения личного дома Зимин бесплатно поставлял Чистову лес, тес, рельсы для балок, кровельное железо, даже свои сухие строганые доски, более 3 кубометров, отдал. Зимин устраивал банкеты для встречи областных гостей. Был хорошим организатором охот и рыбалок с купленной дичью и рыбой. Зимин безоговорочно выполнял все поручения Чистова, каких бы трудов и денег они ни стоили.

Работники лесхоза готовились к празднику День лесника, одновременно хотели обмыть нового директора лесхоза, а также главного лесничего Назарова. Ход времени на Земле и во всей Вселенной не удавалось остановить никому, даже самому Богу. Особенно для Зимина в первые дни и недели время бежало быстро. Лесничие, да и лесники встречали его как лучшего гостя. Зимин каждый день отправлялся в 10-11 часов для ознакомления с лесничествами и домой возвращался в веселом настроении поздно вечером. Жена его, Зоя Петровна, при его появлении говорила: «Начинается все сначала». Она вспоминала, когда он работал лесничим в Стоянцевском лесничестве Московской области, не просыхая пил. Так же рано утром отправлялся верхом на лошади неизвестно куда и приезжал, как правило, вдрызг пьяным. С большим трудом она уговорила его уволиться и уехать. Он перешел работать из лесного хозяйства в лесную промышленность. Вначале два месяца работал инженером лесозаготовок в Волоколамском леспромхозе, затем главным инженером. Через год указом Президиума Верховного Совета СССР был переведен в Кировскую область и назначен главным инженером Дубровского леспромхоза с объемом лесозаготовок до полумиллиона кубометров, тогда как Волоколамский леспромхоз готовил только десятую часть, то есть 50 тысяч. В Дубровском леспромхозе пить, во-первых, было некогда. Во-вторых, там никто не подавал. На свои деньги пить накладно. Поэтому Зимин превратился в трезвенника. Он был экономен и скуп.