Сосуд и зеркало. Развитие эмоционального ресурса личности в психотерапии

Такое состояние матери, когда она находится на одной волне с ребенком, отзывчива к его внутреннему миру, У. Бион назвал мечтательностью (Бион У., 2008). Добавим, что в состоянии мечтательности мать восприимчива не только к сегодняшнему состоянию, но и к тому, что еще только готово проступать в развитии ребенка, – то, в каком направлении он будет меняться, расти, т. е. она видит зону ближайшего развития, перспективу. И это открывает пространство, в котором ребенок может безопасно проявлять себя, пробовать свои силы и достигать компетенций. Ориентируясь на зону ближайшего развития, мать видит ребенка и таким, какой он есть, и каким он скоро станет, чем задает вектор развития.

Таким образом, в состоянии мечтания мать воспринимает ребенка как субъекта, что означает принятие и уважение ребенка, ориентацию на его растущую свободу и равноправие. Такой опыт отношений интернализуется и становится уже внутренним ресурсом, который обеспечивает самопринятие и самоуважение, психологическое благополучие ребенка, ощущение жизни как насыщенной и осмысленной. А впоследствии, во взрослой жизни, он передается своему собственному ребенку. Если превалируют установки на отвержение ребенка, его зависимость и иерархичные отношения, то можно предположить, что мать видит в нем лишь объект воздействия. При таких установках матери нередко считают, что ребенок отнимает слишком много времени и сил, что он должен тщательнее следовать материнским указаниям, а когда вырастет, должен будет вернуть ей сполна за все ее труды. При таком опыте отношений трудно обрести психологическое благополучие.

Остановившись на истоках психологического благополучия человека, мы ни в коей мере не хотим сказать, что оно однозначно детерминировано ранними взаимоотношениями с матерью. Если детство было неблагополучным и базисные жизненные силы оказались недостаточны или если травматические события разрушили эти силы, психика как саморегулирующаяся система способна находить пути для их созидания или возрождения. Восстановление происходит не в изоляции, а в контексте взаимоотношений с отзывчивыми близкими людьми, с поддерживающим обществом и культурой. Поскольку изначально представление о безопасности мира и собственной ценности, способность к доверию, автономии, инициативе, компетентности, идентичности и близости формируются в отношениях с близкими людьми, то и восстановление происходит в сходных по качеству отношениях (Kalff D. M., 2003; Herman J., 1997).

То, что не случилось в детстве во взаимоотношениях с матерью, может произойти внутри психотерапевтических отношений. Если терапевт заботится о создании «свободного и защищенного пространства», то ощущение единства, по своей природе похожее на взаимоотношения «мать-ребенок», возникает у обоих участников, и тогда клиент имеет возможность заново прожить эмоциональное отношение в переносе и достичь психической интеграции (Kalff D. M., 2003).

Свободное и защищенное пространство возникает в том случае, если терапевт уважает и принимает клиента настолько полно, насколько он является самим собой, если терапевт видит в клиенте субъекта, обладающего собственным потенциалом. В условиях терапии клиент проживает зеркализацию и отзывчивость, чувствует себя услышанным, понятым и принятым. И тогда он чувствует себя свободным и все же защищенным во всех своих проявлениях.

Юнгианская песочная психотерапия обеспечивает условия для скрытого потаенного периода, который облегчает восстановление поврежденного образа матери. А это, в свою очередь, приводит к активизации Самости, последующему исцелению раненого Эго и «внутреннего» ребенка со всем тем значением, которое подразумевается в терминах психологического обновления.

Имя ребенка – Лев,
Матери – Анна.
В имени его – гнев,
В материнском – тишь.
Волосом он рыж
– Голова тюльпана! —
Что ж, осанна
Маленькому царю.

(Марина Цветаева

)

Итак, благодаря принятию и уважению матери создается безопасное и свободное пространство. Взрослый человек, проживший такое отношение в детстве, обладает внутренней областью, населенной образами и отголосками детского опыта, для него открыт доступ к внутренней символической жизни. Это внутреннее пространство экзистенциального самопринятия и самоуважения является питающим эмоциональным ресурсом, который служит защитой от жизненных падений, резких взлетов, излишних тревог, смятений и опустошенности.