Сотая казнь

Ну да впрочем барону туда и дорога, семь шкур со своих крестьян драл сволочь такая, если б я в город не сбежал, поди сейчас бы так и батрачил на его полях в тряпье еще похуже чем у тебя. Мне даже жалко что этих разбойников поймали. Впрочем это ничего, их сперва вешать хотели, но наш бургомистр долгих лет ему жизни, припомнил как барон на него псов спустил, так что велел их казнить по благородному, усечением главы. Ладно, начинают уже, ты стой, смотри, да мне не мешай.

Мэрган молча повиновалась. Между тем тот кого страж называл Гийомом неторопливо прошелся перед построенными в ряд людьми. Они были похожи: грязные, побитые жизнью. С виду простые мужики, если только не считать ярких шелков их одежд, которые были кому-то малы, а на ком-то висели мешком. Судя по сорванной коже почти на каждом пальце, награбленных колец и прочего драгоценного улова их уже лишили.

Казнь начиналась. Приговоренные по одному обратились к Гийому, прощая ему то, что он совершит через пару мгновений. Кто-то говорил истово, веря, что это зачтется ему на том свете, кто-то просто боялся разозлить палача: все хорошо знали, что раздраженный мастер вполне может срубить голову не на первом, а на двадцатом, тридцатом ударе.

Закончив ходить вдоль помоста Гийом наконец вынул меч из ножен. Первый из осужденных кинут на колени. Осенний ветер разносит голос герольда. Важно кивает со своего места седовласый судья. Взлет меча в небо. Солнечный луч на безупречном лезвии. Свист воздуха. Стук. Помост окатило фонтаном крови. Тело страшно задергалось, заскребло руками, будто пытаясь обрести свободу. Заулюлюкала, заорала толпа, подавшись вперед, поближе к льющейся крови.

Мэрган почувствовала как к горлу подступила тошнота. На казни она смотреть не любила, хотя ее семья бывала на них часто. В приграничье с увеселениями было тяжело. Меж тем снова раздался голос герольда. Снова стук. Рука стража держит подбородок Мэрган не давая опустить голову. Голос. Стук. Голос. Стук. Голос. Стук.

Вскоре Гийом управился со всей шеренгой. Устало стерев пот со лба, он неторопливо возвратился на край помоста.

– Ну что посмотрела? Выводы сделала?

– Да ты на ее глазищи посмотри, наверняка сделала, да еще полные штаны, – стражник вновь блеснул своим изящным, словно походка пропойцы под утро, остроумием, после чего отправился к уже расходящимся дружкам.

– Ну а ты что стоишь? Иди! Иди отсюда и не возвращайся. Не хочется мне тебя на помосте видеть, – Гийом чуть подтолкнул Мэрган.

Девчонка осталась на месте смотря на палача. Палач тоже смотрел на нее, разглядывая покрытые сажей черные волосы, изорванное, грязное платье. На лице отразилась догадка. Впрочем спрашивать палач не стал. Да Мэрган и не ответила бы.

– Неужто совсем идти некуда, горе? Ох, прав был Ганс, надо было выпороть тебя прям там да и все… Ладно чему-нибудь то ты обучена?

– Конечно, – Мэрган наконец справилась с собой, заговорив медленно и спокойно, – Грамота, риторика, логика…

– Еще что-нибудь столь же бесполезное?

– Уроки хороших манер и даже введение в астрономию. Умею играть на трех музыкальных инструментах.

– Да на что мне все это? Логикой сыт не будешь, а астрономией полы не помоешь… А за то что грамотная, тебе еще и монахи по шее накостыляют, так, на всякий случай, чтоб ты у них потом хлеб не вздумала отбирать. Полезному то тебя чему обучали? Прясть, корзинки плести, еду готовить?

Мэрган смущенно уставилась в землю.

– Руки бы оборвал твоим учителям, – Гийом потер подбородок. – Ну хоть убираться ты обучена?

– Научусь. Честное слово научусь.

– Ладно, пойдем… Ох, за что мне все это старому…

Глава вторая. Четырнадцатое февраля

Утром в деревне люди просыпаются от криков петухов. В столице кажется от криков людей просыпаются петухи. В невыносимую рань уже орут друг на друга возчики с товаром, ругаются купцы и перекликиваются стражники. Молоты кузнецов стучат без устали, скрипят двери и ставни.

Не в силах больше зажимать уши, Мэрган продрала глаза, оделась и прихватив меч сошла по лестнице, заставив испуганно замолкнуть собравшийся в трактире, дабы пропустить кружку перед работой, мастеровой люд. Не говоря ни слова и изобразив на лице вежливую улыбку, вид которой чуть не заставил трактирщика нырнуть под стойку, палач вышла на задний двор. Распугав очередь посланных за водой кухарок и ежась зимнего холода девушка быстро умылась возле колодца, обжигая кожу ледяной водой.

Закончив с умыванием Мэрган отошла к стене и принялась натачивать свой меч. Камень весело завжикал по и так острому, без единой зазубринки лезвию: таким мечом не преступникам, а статуям головы рубить можно…

Не отрываясь от работы Мэрган окинула двор взглядом. Служаночки и кухарки во все растущей очереди перед колодцем испуганно кидали на нее короткие взгляды. Подмигнув им, Мэрган последний раз лихо вжикнула точильным камнем и убрав меч в ножны отправилась обратно в трактир.