Сотканный мир

Она обернулась. Это был Нимрод. Когда она в последний раз видела его, он был восторженным приверженцем пророка. Теперь его одежда висела клочьями, лицо исказилось болью.

– Не вини меня, – сказал он.

– Ладно, – еще недавно она проклинала его, но сейчас было не время сводить счеты.

– Помоги мне, – проговорил он внезапно и двинулся к ней. Они обнялись, и она почувствовала на щеке его слезы. Остальные оставили их и вернулись в укрытие.

Чуть успокоившись, он спросил:

– Ты видела Джерихо?

– Он умер, – сказала она. – Сестры убили его.

Он отшатнулся и закрыл лицо руками.

– Это не твоя вина...

– Я знал, – тихо сказал он. – Знал, что с ним что-то случилось.

– Ты не виноват, что не разглядел обмана. Шэдвелл – обманщик высшего класса.

– Подожди. Так пророк – это Шэдвелл?

– Конечно.

– Кукушонок, – он покачал головой, все еще до конца не веря. – Кукушонок.

– Это не значит, что он слаб. У него хватает своих чар.

– Ты должна пойти с нами, – с жаром воскликнул Нимрод. – Расскажешь все нашему командиру.

– Только поскорее.

Он уже шел вперед, к стене, за которой скрывались повстанцы. По пути он продолжал говорить:

– Из Первых Пробудившихся остались только я и Аполлина. Все умерли. Моя Лилия, потом Фредди Кэммел. А теперь и Джерихо.

– А где сейчас Аполлина?

– Я слышал, она в Королевстве. А где Кэл?

– Мы договорились встретиться у Свода. Но Шэдвелл уже на пути к Круговерти.

– Он не дойдет туда. Он ведь все-таки человек, а люди смертны.

«Как и мы все», – подумала Сюзанна, но промолчала.

XII Опасная память

1

В лагере она увидела то, что плохо согласовывалось с энтузиазмом Нимрода. Он напоминал скорее госпиталь, чем воинское подразделение. Не менее трех четвертей тех пятидесяти мужчин и женщин, что собрались на горном уступе, были ранены, и многие из них уже находились на пороге смерти.

На краю лагеря под простынями лежало с десяток трупов. Невдалеке сортировали захваченное оружие: пулеметы, автоматы, гранаты. Люди Шэдвелла явно готовились уничтожить всех, кто проявит непокорность. Против всего этого арсенала чары казались весьма ненадежной защитой.

Если Нимрод и разделял ее сомнения, то предпочитал не показывать этого. Он без умолку рассказывал о победах предыдущего дня, чтобы не дать повиснуть гнетущему молчанию.

– Мы даже взяли пленных, – похвастался он, подводя Сюзанну к вырытой в земле яме, где сидели около дюжины связанных людей. Их охраняла девушка с автоматом. Многие из них были ранены и все – подавлены, теперь, когда ложь Шэдвелла больше не застилала им глаза. Она почувствовала жалость к ним. Это были жертвы, а не союзники. Обманутые и брошенные на произвол судьбы, они страдали, видя кровь и разорение, принесенные ими.

– Кто-нибудь говорил с ними? – спросила она. – Может, они знают что-нибудь о слабых местах Шэдвелла.

– Командир запретил. Они заразные.

– Не говори глупости, – Сюзанна спрыгнула в яму. Пленники повернулись к ней; некоторые, увидев на ее лице признаки сочувствия, зарыдали в голос.

– Я здесь не затем, чтобы обвинять вас, – обратилась она к ним. – Я просто хочу поговорить.

Мужчина с лицом, покрытым засохшей кровью, спросил:

– Они убьют нас?

– Нет, нет, если я смогу их удержать.

– Что случилось? – спросил еще один. – Где пророк? Он должен был прийти и отвести нас к Капре.

– Он не придет.

– Мы знаем, – ответил первый пленник. – По крайней мере, большинство из нас. Он нас обманул. Он говорил...

– Я знаю, что он говорил вам. И знаю, что он лжец. Теперь вы должны исправить зло, причиненное вами по неведению.

– Ты не можешь бороться с ним. Он всемогущ.

– Заткнись, – сказал еще один, сжимающий чётки так сильно, что побелели костяшки пальцев. – Не смейте так говорить о нем. Он все слышит.

– Пускай слышит. Пусть убьет меня, если может. Мне наплевать, – первый снова повернулся к Сюзанне. – Он привел с собой демонов. Я сам их видел. Он скармливает им мертвецов.

Нимрод, стоящий позади Сюзанны, вмешался:

– Демоны? Какие они?

Пленник начал описывать. Сюзанна поняла, что речь идет об отродьях Магдалены, но сейчас не это занимало ее. У стены ямы, в самом грязном месте она увидела скорчившуюся женщину. То, что это женщина, было видно по длинным распущенным волосам. Ее не связали, как остальных.

Сюзанна протолкалась к ней через толпу пленных. Подойдя ближе, она услышала шепот – женщина говорила с камнем. Когда тень Сюзанны упала на нее, она замолкла и обернулась.

Сердце Сюзанны подпрыгнуло, когда, под засохшей коркой грязи и экскрементов, она узнала черты Иммаколаты. На ее изуродованном лице застыло трагическое выражение. Волосы ее свалялись от грязи; обнаженная грудь была покрыта ссадинами. Вся ее прежняя властность исчезла: теперь она была безумная женщина, сидящая в собственном дерьме.