Сотканный мир

Действуй она быстрее, она вовсе не дала бы Шэдвеллу увидеть лазутчиков. Услышав его крик, она встала, и Хобарт заметил ее. Он не двигался, и она разглядела, как страшно изуродовано его тело. Руки превратились в черные клешни, лицо спеклось в неузнаваемую маску. Казалось, он не чувствует боли. Он продолжал смотреть вверх, будто он, или сила в нем, были чем-то загипнотизированы. При виде этого пустого взгляда в ней снова зашевелилась похороненная было надежда выйти из этого поединка живой или хотя бы протянуть время и позволить Чародеям подготовиться к обороне.

Шэдвелл тоже увидел ее. Он тоже изменился. Его взгляд горел безумием, хотя он пытался еще сохранять прежнюю манеру общения.

– Вот так номер! Откуда вы, мисс?

Он держал руки в карманах, не вынимая. Он не пытался к ней подойти, схватить – зачем, если ей все равно некуда бежать?

– Я хочу видеть Хобарта, – сказала она.

– Жаль, но, по-моему, его здесь нет.

– Ты лжешь.

Хобарт посмотрел на нее. Ей показалось, что он понимает ее.

– Я не лгу. Хобарта нет. Это только оболочка, и ты знаешь, что там внутри.

– Очень жаль, – она невольно подражала его тону.

– Мне не очень.

– У нас с ним осталось одно дело.

– С Хобартом?

– Да, – она смотрела в упор на обожженного человека. – Я надеюсь, он меня помнит.

Голова Хобарта чуть дернулась. Он кивнул?

– Ты помнишь?

Он тоже смотрел на нее.

– Скажи, ты дракон...

– Заткнись! – крикнул Шэдвелл.

– ...или рыцарь?

– Говорю, заткнись! – Шэдвелл шагнул к ней, но черная рука-клешня Хобарта преградила ему путь. На лице торговца явно читался страх, но он не мог молчать.

– Сожги ее, – сказал он Хобарту. – Заставь сказать, где они прячутся.

Она содрогнулась. Она не предвидела, что они могут ее пытать. Но уже поздно; к тому же Хобарт не собирался выполнять приказ Шэдвелла. Он просто смотрел на нее, как рыцарь в книге, жалобно-умоляюще. Может ей удастся переманить его на свою сторону? Драконы имеют слабости; имеют ли их ангелы?

– Я... помню тебя – сказал он.

Голос был тихим, но, без сомнения, принадлежал Хобарту. А не тому, другому. Она поглядела на опешившего Шэдвелла, потом опять на инспектора. Огонь блеснул в его незаживших ранах, но она не отступила.

– Не... уходи... Он не тронет.

– Дракон?

– Да. Снег обманул его. Ему кажется, что он в песках. Опять один.

Теперь она поняла, почему Бич так неактивен. Он ждал приказов Создателя, а Шэдвелл не был его Создателем. Он был прахом, человеческим прахом, не более.

Но он чуял запах Чародеев, и, когда чары падут, он очнется и уничтожит их. Не по приказу Шэдвелла, а ради своего долга.

– Помнишь книгу? – спросила она.

Он не мог ответить. Огонь в его теле разгорался опять. Она боялась, что два стража закона так спелись, что, разбудив одного, она встревожит и другого.

– Ответь мне. Книга...

– Да. Помню. Там... в лесу... Ты... и я...

Он замолчал. У его губ показались змейки пламени. Шэдвелл поспешно отступил назад, как от бомбы. Хобарт закрыл лицо руками, и Сюзанна увидела, как они изуродованы. Он пытался сдержать Пламя Господа.

– Сожги ее! – услышала она крик Шэдвелла.

Огонь пришел не внезапно, как она ожидала – он полился изо рта Хобарта, из носа, из всех его пор, становясь сильнее с каждой секундой.

Хобарт еще пытался удержать его, но тут Уриэль воспламенил его слюну. Огонь охватил лицо инспектора, и Сюзанна увидела в его взгляде то же, что когда-то во взгляде дракона.

«Убей меня», —говорил он, подставляя ей горло.

В книге она колебалась, но на этот раз промедление было подобно смерти.

Менструм всколыхнулся, почувствовав, как всегда, ее мысли. Его серебряная струя вырвалась из нее и помчалась к Хобарту.

Она почувствовала не его горло, а его сердце, пульсирующее в такт. Без всяких сожалений она сжала его невидимой рукой мысли. Смерть для него сейчас была лучшим подарком.

Огонь продолжал истекать из него, расплавляя снег далеко вокруг, а его сердце все билось. Оно отказывалось умирать. Она сжала сильнее. Откуда-то изнутри Хобарта раздался звук, который не могли издавать его легкие. Но она ясно слышала его: полувздох, полурыдание. Он умер, прежде чем этот звук умолк.

Она отозвала менструм обратно, успев почувствовать пустоту и безумие Уриэля. Взметнулся снег – и дракон-рыцарь Хобарт рухнул мертвым к ее ногам.

– Что ты сделала? – медленно проговорил Шэдвелл.

Она сама не знала. Лицо Хобарта было спокойным. Где Уриэль? Покинул он тело или просто притаился?

– Ты убила его.

– Да.

– Но как? О Боже... как?

Она была готова отразить его атаку, но в его взгляде читалась не ярость, а отвращение.

– Ты с ними? С волшебниками? Они здесь?

– Они ушли, Шэдвелл. Ты упустил свой шанс.

– Они могут уйти от меня, но не от ангела.

– Ты прав, боюсь.

– Боишься?

– Ему негде скрыться, – она кивнула на тело Хобарта. – Придется выбирать между мной и тобой, а я испорчена волшебством. Ты же чист.

Он, наконец, понял ее. Его лицо перекосилось.

– Нет. Он не тронет меня. Я разбудил его.

– Думаешь, его это интересует?

Он нервно облизал губы.

– Ты ведь не хочешь умереть? Во всяком случае, так?

–Он не посмеет, – Шэдвелл с ужасом смотрел на распростертое на земле тело.