Сотня золотых ос (СИ)

Бесси было неспокойно. Как тогда, ночью, когда пришлось идти на балкон — душно и тоскливо. Словно должно случиться что-то плохое. Аби предложил ей эйфорины, но она не захотела пить. От них болела голова.

— Слово дня — реприманд, — неожиданно сообщил он. — Устаревшее название репорта или случайность, неожиданный поворот.

— Почему? — нахмурилась Бесси. — Дурацкое слово, и репорт, и неожиданность.

Аби немного пошуршал бумагой в поисках ответа на риторический вопрос, а потом совсем по-человечески вздохнул.

В этот момент зачирикали датчики над дверью. Бесси вздохнула с Аби в унисон — наверное тем, кто пришел, не хочется видеть ее расстроенной, они зачем-то другим пришли, но она никак не могла заставить себя повеселеть.

На пороге стояла Марш, а за ее спиной ссутулился рыжий Освальд, почему-то с ужасно виноватым видом. Сначала Бесси заметила, объемный черный сверток, который Марш прижимала к груди одной рукой. Потом — что лицо у Марш снова совсем бледное и несчастное, совсем как когда Бесси сказала ей, что Рихард поссорился с Анни из-за камер.

— Бесси… Бесси, помоги мне, — выдохнула она, и все собственные проблемы тут же показались Бесси чепухой.

Ну конечно она поможет, у Марш и рыжего мальчика по имени Освальд точно случилось что-то очень плохое, такое, чего Бесси и боялась. Только, выходит, это не ее плохое было, а их.

Она молча кивнула, и только потом заметила, что во второй руке Марш сжимает короткое серебристое лезвие.

…

Рихард нашел в себе силы пересмотреть эфир, подготовленный для Анни. Все фотографии и имена были заменены, и в каждом кадре на него смотрели внимательные серые глаза Марш Арто. Он выдержал каждый взгляд — она сама так решила.

Хороший получился эфир. Профиль Марш к нему привязан, на шкале рейтинга — голодная серая пустота. Если хотя бы сто тысяч человек, жалкие сто тысяч зрителей, стосковавшихся по скандалам, сядут смотреть, и если хотя бы половина отправит Марш по паре баллов общественных симпатий — она уже никогда не будет взрывать башен.

Рихард прикрыл глаза.

И все-таки ему было тошно. Он не мог отменить изменения — для этого нужен был второй ключ, который остался у Ренцо. Но Рихард мог просто не выпускать эфиры. Съездить за город еще раз и все отменить.

Не для Марш, конечно. Кто знает, что она еще придумает и кто еще пострадает.

Если бы Даффи до сих пор числился его выпускником — обнуление его рейтинга грозило бы серьезными проблемами. Но ни Даффи, ни Марш не имели отметки выпускников центра. А Освальд и Иви пока имели.

Рихард не хотел их убивать. В мальчишке может взыграть чувство справедливости, у него в карточке до сих пор стояла отметка «импульсивен и склонен к необдуманным решениям». И рядом — «психика пластична, легко поддается влиянию». Он даже сбежать умудрился, это было плохо, но не критично — Рихард видел записи из палаты, скорее всего забился в какую-нибудь щель и там трясется. И не поддается ничьему влиянию.

А Иви даже не знает, что Даффи умер, а уже рыдает так, как будто все поняла. На кой хрен она-то в это полезла?

Рихард вывел на экран трансляцию с камеры из ее палаты. Она до сих пор рыдала, до чего выносливая девица!

Он поморщился и переключил изображение на настройки ее профиля.

Хрен с ней, еще эфир из-за нее переделывать. Порыдает до завтра и в следующий раз будет думать, в каких акциях участвовать.

А мальчишка… мальчишке, в общем-то, тоже незачем умирать. Рихард скоро уедет, а все его прошлое останется.

К тому же Освальд все-таки побежал к башне. Точно ведь боялся, но все равно побежал, вот и склонность к импульсивным решениям….

Рихард открыл его профиль и задумчиво уставился на жмущиеся в углу цифры его рейтинга. Совсем немного, тут и рейтинга-то не на эфир, а на обзорную статью.

Зеленое 2571, 58 вдруг мигнуло, а потом бодро зазеленело: 2580, 2600, 2650, 3000, 3012, 3050…

— Что за… — прошептал он. — Аве Аби! Найди мне Освальда Ирша!

— Выполняю запрос… — монотонно защелкала машинка.

3567. 3800.

— Живо!

— Выполняю запрос…

4000. 4078.

— Нет-нет-нет, парень, ты что творишь… что ты…

Освальд не мог пойти на преступление. Он в центр-то попал за пьяную драку, во всех отчетах его врачей говорилось, что у него минимальный индекс социальной опасности.

А если все-таки поддается?

— Запрос выполнен, — бодро доложил Аби и зажег на карте Третьего квартала зеленую точку.

Третий квартал. Этаж… крыло…

— Доступ к камерам, — хрипло скомандовал Рихард, на ходу надевая пальто. — И аэрокэб к главному входу!

На белом коверкоте темнела еле заметная полоска грязи. Точно, пальто упало, и Анни…

Аби вывел на экран целую плитку изображений. Пустые коридоры, коридоры, в которых чуть больше людей, люди бледны и чем-то напуганы, и все что-то снимают.

— Камера у балкона, — скомандовал он, проследив взглядом, где людей становится больше.

Он проскользил взглядом по растерянным лицам и встревоженно поднятым рукам — люди слали репорты.

Рихард успел заметить Марш Арто, лицо которой наконец-то стало по-настоящему безумным. Она пятилась к балкону, прикрываясь Бесси, к горлу которой был приставлен короткий, отчетливо блестящий нож.