Сотня золотых ос (СИ)

«Да вы оба друг друга стоите, — с ненавистью подумал Рихард. — Нет чтобы позвонить своей бешеной дуре…»

— Вы же знаете какие проблемы у этой женщины! Откуда я знаю, что ей взбрело… позвоните! Приезжайте на платформу! Она сейчас человека убьет, ребенка, как вы…

— Марш никого не убьет, — твердо сказал Леопольд. — Я прекрасно знаю, какие у нее проблемы. Она может убить только себя. Но судя по акции с девочкой — делать этого она не собирается. Рихард, как вы себя чувствуете? Мне не нравится ваша испарина…

— Позвоните ей, — процедил Рихард. — Я вызову вам аэрокэб, приезжайте на платформу… Девочка не виновата, что вы остались упертым бараном и верите в эту…

— Рихард, — тихо сказал он. — Я не могу никуда приехать. Я не могу встать с постели, и это не имеет смысла. Марш не принимает вызовы, я звонил ей трижды, пока мы говорим. И не читает сообщения. Почему бы вам ей не позвонить?

— Мне?!

— Похоже, что она хочет привлечь внимание, и скорее всего ваше… — мягко начал Леопольд.

Своим этим добрым докторским голосом.

Рихард только скрипнул зубами. Он не мог сказать, что Марш уже убила человека. Не мог сказать, зачем она волочет Бесси на платформу. Но Леопольд был прав, чтоб его, унизительно прав — чтобы оценить ситуацию, ему нужно знать все. Иначе он не поверит.

— Позвоните еще, — упавшим голосом сказал он.

— Рихард? Рихард, вы в аэрокэбе, верно? — торопливо начал Леопольд, заметив, что он потянулся сбросить вызов. — Там аптечка, в пятом отсеке под сидением, у вас рейтинга хватит открыть. Но обратитесь к врачу как можно…

Рихард нажал отбой и устало вздохнул. Все-то они знали, эти мудрые доктора.

Только верили во всякую чушь.

…

Марш непривычно, невыносимо хотелось жить. Ей казалось, люди в аэробусе смотрят на нее голодными, насмешливыми глазами Рихарда Гершелла. Она жадно хватала ртом теплый воздух, под рукавом было горячо и мокро — кажется, манжета расцарапала ей руку — а Марш никак не могла успокоиться.

«Не хочу, — беспомощно думала она. — Не хочу так… чтобы Гершелл меня убил… ну пожалуйста, пусть как угодно, по-другому, а лучше — вообще никак, мне еще надо Леопольду купить лекарства…»

Хватит ли ей рейтинга, чтобы пережить эфир? Должно хватить. Репорты были рассчитаны на то, чтобы быстро и наверняка обезвреживать тех, кто взялся махать ножом и угрожать детям. Рейтинг на браслете был непривычно высоким, тошнотворно высоким — втрое больше, чем она получила за эфир. Но хватит ли этого?

«Пожалуйста…»

Она не знала, кого просит о помощи. Марш даже не до конца понимала, что означала Рихардова исповедальня. Скорее она просила Аби.

Аби, который никогда ей не помогал. Вот бы на его место кого-нибудь поумнее.

Освальда она заставила выпить порцию эйфоринов, и теперь он дремал справа, стиснув горячими мокрыми пальцами ее ладонь. Бесси подняла подлокотник, бесцеремонно обняла ее, уткнувшись носом в узел шарфа, а у Марш не было сил выпутаться из этих утешающих прикосновений.

Она оглядела салон — словно искала, у кого же попросить помощи. Встретилась взглядом с женщиной, которая сидела напротив — зеленоглазой блондинкой в старомодном черном велюре.

— Иди к нам, лапушка, — подмигнула женщина, похлопав по пустому сидению между ней и черноволосым мужчиной в зеленом шейном платке. — А то они тебя задушат.

— Помолчи, — поморщился бледный беловолосый парень у окна. — Мы еще не приехали. Мы же договаривались.

— Да ты посмотри, как они на ней виснут! Мою бедняжку удави-и-или, — хихикнула блондинка.

— Вы, мисс, правда не чувствуете меры, — холодно отметил брюнет. Повернулся к Марш, и ей показалось, что он смотрит на нее с жалостью.

Еще не хватало.

— Репорт, — оскалилась она. — За травмирующее вторжение в личное пространство.

— Злая! — обрадовалась блондинка. — Она злая!

— Да заткнешься ты или нет?! — парень у окна даже не обернулся, только страдальчески закатил глаза.

«Фрики какие-то, — раздраженно подумала Марш. — Весь мир с ума сошел».

— Репорт за несоответствие личным эстетическим установкам и неуместное акцентирование на деталях, вызывающих травмирующую ностальгию, — мстительно добавила она, глядя на завязанный бантом высокий ворот блондинки.

Лицо у нее стало такое, будто Марш ей за ворот плюнула. Ее сосед одобрительно ухмыльнулся, но для него Марш репорта не придумала — он к ней не обращался и одет был прилично.

Глупый разговор разбудил привычную злость, и Марш была ей рада, как никогда раньше. Истерика отступила, упадническая тоска растворилась, и наконец-то вернулась ясность рассудка. Марш бы предпочла благодарить манжету, а не странных соседей. Но аэробус наполнился протяжным гулом и начал тормозить. Она пихнула Освальда локтем в бок, отцепила от себя Бесси и с неудовольствием заметила, что дышать действительно стало легче.

…

… Как это рейтинг ничего не значит? А что тогда значит?

Бесси никогда не могла ответить себе, почему это она плохая. Знала и все. Знала, что у нее есть нос, две руки и что ей нравится шоколад. А Марш будто сказала, что нет у нее никакого носа, и шоколада никогда не существовало.