Сотник

— Господа, — остановившись перед офицерами и изобразив легкий поклон, поприветствовал их француз. Потом перевел взгляд на Ивана: — Сотник Карпов, полусотенный Жабин, именем государя нашего Николая Дмитриевича вы оба арестованы. Сдайте ваши сабли.

— Интересно девки пляшут… — в сердцах выдал Фрол, не зная, как реагировать на происходящее.

Иван отступил на шаг, положив руку на рукоять тесака. Ему, конечно, была положена сабля. Как же иначе-то. Офицер. Вот только с ножичком он обращался куда как ловчее. Опять же, в походе всегда с карабином, к которому штык вовсе даже не лишний. Сабля же пока все еще не давалась в руки и для него являлась скорее церемониальным оружием. И к чему тогда таскать тяжесть, чай, не Москва — Керчь. Фраза де Вержи скорее была ритуалом. Впрочем, Артем-то как раз сабельку и носил.

Карпов встретился взглядом с полковником, и тот едва заметно качнул головой. Мол, не стоит. Ситуацию не переломить. К тому же преображенцы уже обступили стрельцов, лишая возможности что-либо предпринять. О помощи сотни нечего и мечтать. Да, они его боевые соратники, но не бунтовщики, а воины, дававшие присягу на верность государю.

— В чем нас обвиняют? — все же снимая с себя оружие, поинтересовался Иван.

Сейчас у него нет иного выхода. Но… Человек, пока живет, надеется. Вот и он надеялся. А что еще остается? Перспектива идти на дыбу не вдохновляла, но кто знает, может, и удастся еще вывернуться. А порешить себя всегда можно. Было бы желание. Он пусть и верующий, но не настолько, чтобы полностью отринуть самоубийство. К тому же можно ведь и вынудить себя убить. Словом, сейчас стоит принять ситуацию как она есть.

— В чем ваша вина и есть ли она, мне неведомо. Знаю только, что в отношении тебя и некоторых твоих подчиненных приказано учинить дознание.

— И чтобы нас арестовать, отправляют гвардейцев? Уж не государственную ли измену нам вменяют? И что значит некоторых моих подчиненных?

— Я только выполняю приказ государя. Сотник Копытов, вот приказ великой княгини де Вержи о твоем назначении. Прикажи вызвать стрельцов вот по этому списку, — не ответив Ивану, обратился Гастон к Фролу.

— Эка. Все из десятка, что ходил на Урал, — удивился казак. — А меня тогда чего ж не берете?

— То не нашего ума дело, сотник. Поспеши.

— Слушаюсь, господин полковник, — нехотя ответил Фрол и направился к казарме.

Хм. Не один направился, а в сопровождении пары десятков гвардейцев. Начнется ли там бойня? Нет. Не вариант. Не станут стрельцы противиться. Вот если бы это коснулось казаков, то дело иное. Эти своих могли и не выдать. Стрельцы же… Нечего о том и думать.

Сложностей с арестом никаких не возникло. Единственная заминка вышла с Григорием. Ему со своими штурмовиками пришлось пройти через многое, а потому парни попытались было воспротивиться. Но тот факт, что Иван сдался без сопротивления, послужил Рыбину руководством к действию, и он поспешил урезонить парней. А ведь возжелай они того, и сомнительно, чтобы их сумели удержать в стенах крепости. Да и преображенцев они раскатали бы под орех. Заматерели парни. Не смотри, что молодые. Им теперь и бывалые ветераны на один зуб.

Не откладывая дело в долгий ящик, стрельцов поспешили погрузить на стоящий в гавани фрегат. А Иван еще удивлялся, чего это корабль притащился в Керчь в зимнюю пору. Как оказалось, по их душу.

— Гастон, может, все же объяснишь, что все это значит? Какой-то донос относительно Урала? Что вообще происходит?

Иван требовательно смотрел на де Вержи, спустившегося к нему в трюм. И если судить по усилившейся качке, только после того, как корабль вышел из гавани. При этом Карпов еще и потряс кандалами, в которые его заковали, едва они оказались на борту. Кстати, на ребят цепи не надели, что обнадеживало.

— Не кричи, Иван. Переборки здесь толстые, но не настолько, — тихо произнес француз с характерным акцентом и повесил фонарь со свечой на крючок. — Государем приказано произвести дознание относительно любовной связи между тобой и Елизаветой Дмитриевной.

— Чего-о?!

— Того.

— Да не было этого.

— Я знаю. Ирина мне все доподлинно рассказала. Именно поэтому я и уговорил Николая отправить за тобой меня. Иначе одному богу известно, что тебе и твоим стрельцам пришлось бы пережить в дороге. С собой я взял исключительно надежных людей, так что как только останемся одни, кандалы с вас снимем. Уверен, к тому моменту, когда доберемся до Москвы, с этим делом уже разберутся и все обвинения снимут. Во всяком случае, Ирина собирается употребить для этого все свое влияние на Николая.

— Я так понимаю, говорить о том ни с кем нельзя?

— Ты правильно понимаешь. Даже в Москве в курсе лишь единицы.

— И с чьей легкой руки заварилась эта каша?

— Судя по всему, Меншиков. Но точно не знаю. Все распоряжения исходили непосредственно от Николая. Он же подал списки, в отношении кого нужно произвести дознание.

— А кроме нас, есть еще кто-то?

— Есть. Елизавета Дмитриевна ведь тайком бегала на гулянья в Стрелецкую слободу. Так что аресту подвергли с десяток парней и девчат оттуда.

— Вот же гаденыш. Попадись только Алексашка, пришибу.