Сотник

— Не цесаревичу. Словом, вернувшись с Урала, я обнаружил, что мастерскую отца обложили такими податями, что впору зубы на полку складывать. Накипело, вот я и написал несколько предложений. Показал Ирине Васильевне. Та меня подняла на смех. А как те записи попали к Николаю Дмитриевичу, понятия не имею. Ясно, что от Хованской, но как именно, не знаю. А там у него вопросы появились. Ну и еще кое-что приключилось, после чего цесаревич решил устроить те состязания.

— Ты об иезуитах и их планах?

— Знаешь? Ладно. Но говорить об этом все одно не стану. Словом, не рвусь я никуда. А если Николай Дмитриевич обо мне забудет, так только рад буду. Да не забудет он. И что теперь нам с тобой, друг другу в глотки вцепиться?

— И как ты себе это представляешь? — снисходительно ухмыльнулся полковник.

— Хорошо представляю. Иль и ты, как иные, полагаешь, что с той атакой татарской конницы моей сотне просто повезло? И сотня моя не маялась животами по воле Авося? Вижу, что ты так не считаешь. Тогда подумай и о другом. Захочу ли я пойти на убой и повести за собой своих людей? Иль, наплевав на все, сделаю по-своему, чтобы и самому уцелеть, и людей сберечь? И получится ли у меня остаться незамеченным? О чем подумает цесаревич, когда увидит в армии полевые кухни? Или мне убеждать его, что все новое, используемое мной, не мое вовсе и кухни эти не из наших мастерских происходят? Кстати, чем бы наш разговор ни закончился, кухни для своего полка закажи. Не дело это — тебе доверили будущих сподвижников царевых, а ты чуть не четверть в Диком поле положил.

— Иные потеряли куда больше, — возразил француз.

— А иные так и вовсе от болячек ни одного на тот свет не спровадили. Не ищи подвоха, господин полковник. То добрый совет, пусть и от молодого воина зрелому ветерану. Но коли толк в том есть, так отчего отмахиваться? Уж два десятка стрелецких сотен заказы сделали. А там, чай, не дураки и походов поболее твоего видели.

— Я подумаю над твоим предложением.

— Лучше подумай над тем, как нам вместе быть. Сам посуди. Одно дело, когда ты о чем-то говоришь цесаревичу и это новое идет через тебя. И другое — когда я сам себе голова, что-то делаю, а Николай Дмитриевич примечает. Долго ли я так в сотенных прохожу? Глядишь, и дворянством одарят. А там и дальше в рост пойду.

— То есть ты хочешь уйти в тень? — вздернул бровь де Вержи.

И было чему удивляться. Еще бы! Ну кто в здравом уме захочет лишиться внимания и поддержки будущего государя? Гастону подобное было решительно непонятно.

— Хочу, — искренне ответил Иван.

— Допустим, я тебе верю. — В конце концов, он ничего не теряет. — Но тогда, может, подскажешь, откуда ты берешь все то новое, что от тебя исходит?

— Да мне-то откуда знать? — отмахнулся Иван. — Увидел мушкет германский с теми гильзами — враз подумалось, как можно сделать получше. Увидел гранаты — прикинул, что если сделать эдак, то выйдет куда приемлемей. И так во всем. Я думаю, талант у меня открылся — примечать там, где иные ничего рассмотреть не могут. Ить ничего особенно нового я не придумал, тогда на охоте у цесаревичевой палатки ты был прав. Я просто вижу, как улучшить, а не создать.

— А как же с тем, что ты своих стрельцов каждый раз заставляешь пользоваться мылом, пить только кипяченую воду, и эти самые полевые кухни?

— А не надо ничего придумывать. Все новое — это хорошо забытое старое. Ты поищи трактаты о римских легионах да почитай их. Только вчитывайся не в строки о славных победах. К примеру, я слышал, как один твой солдатик с восхищением рассказывал о том, как посреди римского лагеря могла расти яблоня и, когда легион уходил, все яблоки оставались на ветках.

— Это воистину было так. Великая сила дисциплины, — с самым серьезным видом подтвердил де Вержи.

— Согласен. Но только и ты рассмотрел лишь то, что захотел рассмотреть. А, к примеру, упоминания о наказании за оправление надобности в неотведенном месте ты уже не приметил. А от этого очень даже болезни приключаются. И о том говорю не я, а древние римские философы.

— Хм. Должен сказать, что я и впрямь об этом никогда не задумывался. Впрочем, я и не помню, чтобы читал о подобном.

— Возможно, в той книге, которую читал ты, этого случая и не было. Тот, кто ее писал, посчитал это недостойным упоминания. А может, ты не придал этому значения. Не больно-то хочется сравнивать яблоки и дерьмо.

— Но ты такие детали подмечаешь?

— Далеко не всегда, но да, подмечаю. А потому просто предлагаю если не дружбу, то выгодное нам обоим сотрудничество. Тебе лавры, мне тишина, покой, ну и, случись надобность, твоя поддержка. К примеру, начать продвигать идею с полевыми кухнями тебе еще не поздно, — пожав плечами, грубо намекнул Иван.

— Но идея не моя, и я сяду в лужу.

— Не ищи подвох там, где его нет, господин де Вержи. Я не предлагаю тебе выдать эту идею за свою. Я предлагаю первым начать ее продвигать на полковом уровне. Обещаю выполнить твой заказ в наиболее сжатые сроки.

— Иными словами, я буду первым полковником, который уделит этому вопросу особое внимание?