Сотник

Парнишка успел обернуться раньше, чем Иван закончил трапезу. Правда, новость, принесенная им, не обрадовала. Оказалось, что француза дома нет. Хотя, со слов его слуги, тот должен был появиться в ближайшее время. За дополнительную плату и под одобрительный взгляд отца мальчишка вновь убежал из гостиницы караулить полковника, дабы своевременно сообщить о его возвращении Карпову.

Сотенному пришлось проваляться в постели с книжкой в руках до обеда. Н-да. Слог местных писателей для него все же не очень. Но заняться было нечем. Если бы догадался прихватить с собой писчие принадлежности и готовальню, можно было бы поработать, выдавливая из своей памяти что-то полезное. Но так уж случилось, что он забыл даже футляр со своей ручкой, а пользоваться гусиными перьями нипочем не желал. Хорошо хоть у хозяина нашелся этот рыцарский роман, напечатанный на русском.

Мальчишка появился с доброй вестью перед самым обедом. Интересно, и что это де Вержи так задержался? Никаких сомнений, он также был на гулянье в Кремлевском дворце. Еще бы, ведь его друг, ну или покровитель, собирался стать отцом. Француз по определению не мог пропустить это событие. Еще, наверное, и загулялся далеко за полночь. Но не до обеда же следующего дня, в самом-то деле. Задержался у какой красотки? А что, вполне возможно.

А вот о красотках думать как-то не хотелось. Понятно, что прятаться от проблемы в этой гостинице и надеяться, что она сама рассосется, — глупее не придумаешь. Но вот что делать, Иван попросту не знал. Самый простой вариант — это сбежать. Вопрос только, куда?

В Измайловском не отсидеться. Наверняка там его уже поджидает Егор с пламенным посланием от воспылавшей любовью малолетки. Плевать, что в этом мире она вроде как уже давно полноценная невеста. Соплюха с вывихнутыми мозгами — вот кто она.

Ладно. Проблема есть. Решить он ее пока не может. Ну, коль скоро так, то нужно заняться тем вопросом, закрыть который ему по силам. Конечно, тут все зависит не от него. Но француз вроде бы неглуп. А потому есть надежда на благополучный исход этого не такого уж безнадежного предприятия.

Де Вержи если и не принял Карпова с распростертыми объятиями, то и мариновать долгим ожиданием не стал. Что уже само по себе неплохо. Правда, взирал на гостя с нескрываемым удивлением. Еще бы! Этот парень умудрился уже неоднократно перебежать полковнику дорогу.

А тут еще и явно потасканный вид француза. По виду однозначно с похмелья. А может, с какой горячей красоткой кувыркался до самого утра. Вот так сразу не определишь.

При таком состоянии хозяина рассчитывать на радушный прием по меньшей мере глупо. Да и не ровня стрелецкий сотенный полковнику, представителю древнего дворянского рода, пусть и обедневшего. Впрочем, Иван не сомневался, что в настоящий момент материальное положение полковника более чем в порядке. Как ни крути, а фаворит цесаревича.

— Здравия тебе, господин полковник.

— И ты здрав будь, сотенный, — степенно, но явно борясь с дурным самочувствием, ответил француз.

Иван непроизвольно отметил, что с последней их встречи русская речь де Вержи стала куда лучше. Да и гардероб, признаться, сильно удивлял. Европейцы хватались за привычный им туалет как утопающий за соломинку. Ну или считали русский сущим варварством. Не суть важно.

— Я поговорить хотел, — продолжил парень.

— Ну так говори, — обращая внимание на пару футляров в его руках, предложил полковник.

— Вот так, в прихожей? Ладно. Как скажешь. Нам гордыня взор не застит.

— Ты за словесами-то следи.

— А ты коли обрядился в русское платье, так и веди себя соответственно. У нас либо гонят взашей, либо в дом приглашают.

— Может, мне тебя еще и гостем дорогим величать?

— Это можешь опустить, — ответил Иван с таким видом, словно хотел сказать, что, если его не пропустят в покои, он попросту развернется и уйдет.

Подействовало. Посторонившись, де Вержи пригласил гостя в дом. Пусть и не дорогого, и не желанного. Потом препроводил в свой кабинет. Иван был более чем уверен, что причина кроется в футлярах в его руках. Ну неспроста же их сюда принесли, в самом-то деле.

— Господин де Вержи, ты уж не обессудь, но я напрямую. Словом, я пришел к тебе объясниться. Признаться, у меня нет желания обзаводиться врагами на ровном месте или кому-нибудь гадить.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что у меня нет стремления приковывать к себе внимание цесаревича. Мне вообще чем дальше от сильных мира сего, тем лучше. От подобного соседства только одна головная боль. Вот, к примеру, ты — уверился, будто я решил оттереть тебя от цесаревича и быть обласканным вместо тебя. Только не надо на меня так смотреть. Либо говорим напрямую, либо я просто уйду. Потому что иначе разговор не склеится.

— Хорошо. Напрямую так напрямую. Итак, ты хочешь сказать, что это неверно?

— Неверно.

— И предложения по податям ты не подавал?