Сотник

— Нисколько. Голые они были, все спустили. Потом должны были поднести пятьдесят рублей.

Ну и расценочки у местного преступного мира. Но с другой стороны, не нравится, иди грабь кого ни попадя. А тут, даже если отвалить полтинник, остается другая половина, а то и больше. Сигнал-то так просто не подали бы. Так что нормально, чего уж там.

Из сказанного Иван сделал два вывода. Первый — иезуиты тут никаким боком не причастны. Даже для них получается слишком мудрено. Такие комбинации только в книжках срабатывают. Иван, бывало, и месяц не появлялся у дяди Яши, и столько времени держать ватагу на адресе… Словом, нереально, и все тут.

Возможность исключить такую составляющую, как орден, дорогого стоит. Однако второй вывод ему понравился куда больше, и если Иван окажется прав, то трудно себе представить, скольких головных болей удастся избежать. Его очень заинтересовала личность этого самого нищего Кузьмы.

Они с отцом, конечно, предпринимают кое-какие меры безопасности. До чего-то додумался Архип, что-то подсказал сын. Но все это одно сплошное дилетантство. Современники Ивана могли с апломбом рассуждать об азах розыскной деятельности, вот только все эти рассуждения в реальности не стоили и ломаного гроша. В основе любой оперативной работы лежит сбор информации. И что ни говори, тут нужно иметь талант или, если хотите, призвание. И судя по тому, что они узнали, подобный талант сейчас промышлял под видом нищего у местной церквушки.

Признаться, Карпов подумал в эту сторону на основе все тех же прочитанных книг. У многих авторов главные герои неизменно обзаводились собственной службой безопасности. Довольно часто эта роль отводилась именно преступникам. Их неизменно перековывали, получая верных соратников, стоящих на страже секретов главгера.

Ерунда? Как сказать. Если столько людей твердит об одном и том же, знать, в этом все же что-то да есть. Чуть ли не основоположник сыскной полиции Франции, некто Видок, также был выходцем из преступной среды. Хм. Или только будет. Если будет. Все же история этого мира немного отличается.

Остается вопрос с преданностью этого персонажа. Тут Иван все же был склонен к наличию рычагов воздействия. Будут таковые, и можно думать о взаимовыгодном сотрудничестве. Нет? Ну что же, шагнувший на преступную стезю должен отдавать себе отчет, что сколько веревочке ни виться, а конец один.

Именно в надежде заполучить в свои руки этого самого Кузьму Иван и не стал трогать кабатчика. А что, очень даже можно привлечь Разбойный приказ. Как уже говорилось, был у него знакомый дьяк, обязанный Ирине. Так что все обставили бы в лучшем виде. Раньше-то он опасался ордена, теперь же… Теперь хотел получить куда больше, чем отправленный на каторгу кабатчик.

Кузьму искать не пришлось. Он сам нашелся. Добрыня вовсе не собирался покрывать того, через кого на его голову свалился целый ворох неприятностей. А потому сообщил, что искомое лицо должно будет появиться с открытием кабака.

Пьянствовать Кузьма не пьянствовал. Но кружечку-другую пива пропускал. Да и пообедать где-то нужно. Потом он исчезал на сутки, вновь появляясь на следующий день к открытию. Даже наводки свои приносил, когда приходил обедать.

Кузьма на вид оказался обычным нищим. Вот так пройдешь и не запомнишь. Тщедушное сложение, если не сказать болезненная худоба. Козлиная бородка, нечесаные всклокоченные волосы, торчащие, как пакля. Хитрый бегающий взгляд. Или он забегал только сейчас, потому как мужичок буквально нутром почуял опасность.

— Дернешься — пристрелю, — наведя на посетителя пистоль, пообещал Иван.

Тем временем Фрол преградил собой дверь, перекрыв пути отступления. Оно бы куда надежней приласкать его для начала. Но Иван велел мужичка не трогать. Не хотелось начинать знакомство с мордобоя. Ему ведь нужно заполучить этого кадра с потрохами.

— Чегойтость, господин хороший? — Кузьма даже подогнул ноги, изображая страх.

Ясное дело, и впрямь испугался, но по взгляду видно, что его мысль сейчас работает с неимоверной быстротой. Вот молодец. Ему прямо в глаза смотрят два черных провала стволов, позади стоит самый натуральный душегуб, в груди испуганной птицей бьется страх, а он ищет возможность вывернуться из безнадежной ситуации.

— Кузьма, ты лучше не дергайся. Вот ей-ей, так будет лучше. Хотели бы прибить, уже прибили бы. Арестовать — уже скрутили бы. Но я хочу с тобой поговорить. А потому просто присядь вон за тот столик в уголку. Заодно и пообедаем. Мы тоже уж проголодались. И хватит изображать из себя тварь дрожащую. Не то точно сочту тебя бесполезным и пристрелю.

— Да чего вам надо-то, господа хорошие? Я ить…

— Кузьма, — повысив голос, оборвал его Иван. — Чтобы ты знал, мы те, кого сегодня ночью пытались убить по твоей наводке. Будешь дальше изображать дурня, значит, пользы от тебя никакой. А тогда уж с чистой совестью на небеса. Выбирай, — изобразив самую добродушную улыбку, предложил парень.

— Добрыня, поснедать принеси. Как всегда, — вдруг преобразившись, попросил Кузьма.