Сотник

— Ладно, — явно желая приступить к операции, произнес Павел. — Только, Ваня, ты будешь мне ассистировать. Мои-то санитары в Измайлове.

— Не вопрос. Накинуть на меня есть что?

— Найдем.

Операция прошла удачно. Ну, во всяком случае, на взгляд Ивана. Пулю извлекли, пробитый кишечник зашили, брюшную полость почистили настоем для промывки ран. Единственно, Карпова едва не вывернуло от вони. Все же пробитые потроха источают то еще амбре. Но ничего, выдержал…

— Ну что, сердешный, помнишь ли, что вчера мне говорил? — с нескрываемой иронией поинтересовался Иван у лихого, когда грабитель наутро пришел в себя.

Тот лежал, привязанный к постели и практически неспособный пошевелиться. Оно и чтобы в бега не подался, и чтобы себе не навредил каким образом.

— П-пить, — с трудом разлепив пересохшие губы, едва выдавил из себя раненый.

— Нельзя тебе пить, лиходей ты наш, — покачав головой, отказал Иван. — Про кабатчика Добрыню вчера правду сказал? Ты не молчи. Я тебя к лучшему в Москве лекарю снес, он мертвых из могилы поднять способен.

— К чему?

— А к тому, что просто так помереть тебе я не дам. Правду скажешь — вот те крест, если выживешь, отпущу на все четыре стороны. Соврешь — тогда только для дыбы я тебя и сберегаю.

— Про Добрыню правда. Его наводка.

— А про дядю Яшу что скажешь?

— Ничего не скажу. Не знаю я ничего про него. Добрыня сказал, свечой в окне крест-накрест проведут, когда жирный бобр будет. Вот мы и ждали. Христом Богом прошу, добей. Сил нет.

— Не стони, — отмахнулся Иван. — Сейчас придет лекарь, легче станет.

— Ну что тут? — поинтересовался, входя в комнату, Павел.

— Да вот пришел в себя. Пока вроде бы нормально. А там кто его знает. Разбирайся сам.

— Иди уж, сиделка ты наша. Кстати, Фрол уже в столовой. Решил оставить тебя без завтрака.

— Этот может, — авторитетно согласился Иван.

Рудаков снимал просторную квартиру, за которой присматривали кухарка и дворецкий. Немолодая чета, находящаяся у него в услужении. Павел вполне мог себе позволить как прислугу, так и квартиру в доходном доме Белого города.

Его, конечно, предали анафеме, попросили из академии, выставили из дома профессора Рощина. Но больным зачастую плевать, есть ли ученая степень у лекаря или нет. Главное, чтобы его лечение было эффективным. И надо сказать, слава Рудакова крепла день ото дня. Не то чтобы он загребал огромные гонорары, но тем не менее считался довольно завидной партией.

Его заработков вполне хватило бы, чтобы содержать семью, но было откровенно мало для проведения масштабных и всесторонних исследований в интересующих его направлениях медицины. Последних стараниями Ивана у подлекаря сейчас предостаточно.

А еще, насколько знал Карпов, Рудакова также не отлучили и от сердца Дарьи Христофоровны. Дочь профессора пока не решалась открыто противостоять батюшке, хотя получить его согласие на брак с Рудаковым не составило бы труда. Великая княгиня в любой момент могла озаботиться счастьем своей фаворитки, и такой свахе Рощин не отказал бы. Но девушка все еще надеялась, что ей удастся смягчить сердце отца.

— Фрол, побойся Бога. У меня со вчерашнего дня во рту ни одной маковой росинки, — заметив расположившегося за столом казака, возмутился Иван.

Друг и подчиненный с непроницаемым видом поглощал расставленную перед ним хозяйкой еду. И судя по тому, сколь решительно он действует, очень скоро от завтрака ничего не останется. Оно, конечно, кухарка приготовит еще, чай, с припасами у Рудакова все в порядке, но когда это еще будет.

— А ты не зевай, присаживайся. Глядишь, и голодным не останешься.

Женщина, вертящаяся у плиты, не без удовольствия наблюдала за гостями. А то как же. Какой хозяйке не понравится, когда ее стряпней довольны, да еще и не могут меж собой поделить.

После завтрака переоделись в платье, предоставленное Павлом, и направились прямиком по адресу. В доме лекаря им пока делать нечего. Да и поговорить там не получится. На улице куда как вольготнее. И подслушать никто не подслушает, и движутся в правильном направлении.

— Чего звал-то, Ваня? — наконец обратился казак. — Да еще и переодевание это.

— Знаешь, Фрол, очень может статься, что нам шлют привет господа иезуиты, — как ни в чем не бывало ответил Карпов.

— Даже так?

— Не уверен. Но все может быть. Хотя с другой стороны, возможно, меня хотели просто ограбить. Эдак легонечко, сунув под ребра нож.

— Ну, дырок в тебе я не заметил. Помогла, выходит, кольчужка.

— А ты не ерничай. Двумя клинками били. В грудь и в бок. Знатный синяк подсадили, ироды.

Когда Иван загорелся идеей обзавестись кольчугой, Фрол его поддержал. Но когда выяснилось, что та будет спускаться только чуть ниже пояса, а рукавов и вовсе иметь не будет, то отмахнулся. Мол, броня не броня, ни рыба ни мясо. Не кольчуга, а кольчужка какая-то. Детская забава, одним словом. Но практика показала обратное.

— И как все было? — поинтересовался Копытов.

— Ну как. Хорошо хоть не разом навалились. Пострелял я четверых. Трое насмерть. Один цел остался. Его притащил к Павлу. Тот пулю вынул, подлатал. Бог даст, выживет. Не даст, туда ему и дорога.