Сотник

Причем свою лепту вносили и захваченные турецкие пушки. Правда, били из них также по двору и мазанкам с намерением загнать гарнизон под защиту каменных стен. Стрелять из трехфунтовых пушек, по сути фальконетов, по башням — напрасный труд. Вот и турки не стреляют по захваченной башне.

Но стоило появиться каноэ, как турецкие пушки сразу же заговорили. Правда, безрезультатно, ни одно ядро в цель так и не угодило. Да и успели-то их пушки сделать лишь по одному выстрелу. После этого лодки ушли в мертвое пространство.

Но, будучи готовыми, турки предприняли массированный обстрел из фитильных ружей. Впрочем, с результативностью оказалось ничуть не лучше. Камышовые маты, увязанные на скорую руку, оказались вполне действенной защитой от пуль. Да что там, по утверждению Минаева, они и легкую картечь остановят. Разве что не с близкого расстояния. Кстати, вот ею-то и следовало палить туркам.

Наконец стрельцы причалили к искусственному холму и дружненько так двинулись на штурм. А чего затягивать? Картина с первой башней повторилась практически один в один. Во дворе не осталось никого. На этот раз артналет вообще не причинил никакого вреда, если не считать подожженных мазанок. Во всяком случае, сколько Иван ни пялился в подзорную трубу, так и не рассмотрел ни одного тела.

Ничего. Штурмовики неплохо добрали при захвате первых двух ярусов башни. Причем судя по тому, сколько убитых и раненых выносили из башен после капитуляции, потери там вышли сродни приключившимся на этом берегу.

Хм. А вот от города войска так и не появились. Ну точно, решили, что сюда припожаловала армия Николая. Впрочем, расслабляться рано. Доберутся побитые гарнизоны, поведают о том, что русских всего лишь горстка, и начнется веселье. Так что нужно готовиться к тяжким временам. Без штурмов тут никак не обойдется.

Ну а пока суд да дело, нужно бы отправить гонцов за плотами со всеми припасами и имуществом сотни. Они сейчас дожидаются вестей у той самой протоки, что зовется Казачьим ериком.

Глава 9 Ежа голыми руками не возьмешь!

— Ага. Похоже, разродились, господин сотенный? — с плохо скрываемым нервным напряжением произнес командир первой полусотни.

При этом Гуляев взирал на разворачивающееся перед ними действо из-под ладони, пристроившейся над бровями, подобно козырьку. Ну ни дать ни взять Илья Муромец со знаменитой картины. Ее, конечно, тут еще не написали и неизвестно, напишут ли.

Но какое это имеет значение, если Карпов представлял ее себе очень даже живо. Опять же, крепыш Гуляев чем-то походил на былинного богатыря. Разве что росточка вовсе не богатырского. Хотя Иван где-то читал, что в те времена народец был куда пониже. Хм. А кстати, если присмотреться, то средний рост жителей и впрямь уступит таковому из его прежнего мира.

— Разродились, Петр Сильвестрович, — безуспешно пытаясь скрыть волнение, подтвердил Иван.

Трудно, знаете ли, сохранять спокойствие, когда перед тобой разворачивается пара тысяч обозленных янычар. Причем не просто так, а при поддержке пушек. Их сейчас как раз выставляют на позициях шагах в четырехстах. Дальше нет смысла, потому как с отдалением от цели разрушительная сила ядер серьезно падает.

Оно бы, наоборот, поближе. Но не судьба. Первое половодье, так называемая холодная вода, начало уже спадать. Но земля все одно еще напитана влагой, как губка. Впрочем, артиллеристам вовсе не нужно рушить башни — они хотели бы вернуть их целыми и невредимыми. Стены вполне успешно смогут выдержать удары ядер со столь значительного расстояния. А вот предбашенные древо-земляные укрепления уже не выстоят.

Решаясь на столь дерзкую выходку, Иван даже предположить не мог, что у него будет фора в целых два дня. Но так уж случилось, что турки не поверили в сумасшествие русских. Поэтому начали разведку местности для уточнения сил царя Николая, двигавшегося в направлении Азова. Стрельцам удалось захватить «языка» и выпытать о происходящем в Азове.

Хотел бы Иван видеть лицо турецкого паши, когда до него все же дошло, что он опасался несуществующего врага. Армия русских была настолько далеко, что ее передовые части еще не приблизились даже к казачьему Черкасску.

— Будем выжидать или начнем? — поведя плечами, спросил полусотенный.

— Рано, Петр Сильвестрович. Пускай их топчи[8] закончат со своими позициями. И ведь не боятся, паразиты, наших пушек, — возмутился Иван.

— Это да. Но с другой-то стороны, чего им бояться. Чай, со второй башни порассказали, как мы мазали.

— Когда это мы мазали? — хмыкнул Иван. — А кто же тогда их загнал в башню?

— Мортирки наши полевые их загнали. А вспомни, как мы били из пушек. Да мы едва своих же не потопили, с нашими-то недолетами, — возразил полусотенный.

— Можно подумать, они это видели.

— Не сомневайся, сотенный, приметили. Иначе вот так нагло, средь бела дня, у нас на виду не выстраивались бы.

— Ну а что же мортир не боятся?