Сотник

"Что, съел, крутой вояка? ТАКОГО ОПЫТА у вас, в вашем бурном послужном списке не было? То-то и оно. Не знаете вы, милостивый государь, что такое фанатики, независимо от того, адептами какой идеологической доктрины они являются. И дай вам, как говорится, бог, никогда этого не узнать".

— Однако… — Арсений и так и этак примерял сказанное Мишкой. — Умеешь ты все наизнанку вывернуть… Хотя… Можно и клушкой поквохтать, было бы яичко к празднику…

— Ну что, дядька Арсений, дальше будешь учить или передумал? — Мишка вернул разговор на насущные проблемы.

— Гм… тебя учить — сам свихнешься. Это ж таким блаженным, как отец Михаил, надо быть…

— Значит, передумал?

— Хватит! — рявкнул ратник, словно командовал в бою. — Молчи и слушай! А премудрости свои книжные… — Арсений пошевелил губами, не находя слов (и это Арсений-то!), — на потом оставь. Глядишь, и пригодится. И не перебивай меня!

Мишка молча изобразил из себя внимательного и почтительного слушателя, отчего Арсению, кажется, очень захотелось двинуть наглого мальчишку в ухо. С некоторым усилием сдержавшись, он все-таки продолжил "лекцию по пыточному делу".

— Вот ты сказал давеча, что тех, кто от чужих мук удовольствие получает, к допросному делу нельзя подпускать. И правильно сказал. А вот как ты разницу между Буреем и тем же Дормидонтом понимаешь?

— Без сердца таким делом заниматься надобно? Так? Душа чтобы к такому не льнула, разум только… Верно? — послушно ответил Мишка, не желая больше раздражать Арсения.

— Хм… Верно. По-своему сказал, но верно. Неужто и такое в ученых книгах писано?

"Знал бы ты, чего в тех книгах только не писано… Хорошо, те писаки не скоро родятся".

— Было в одной. Не про пытки, — поспешно поправился Мишка, заметив, как взлетели у Арсения брови. Слишком-то уж завираться и перед ним не стоило. — Про то, как правду узнать. Ну так это я запомнил. А дальше-то чего, дядька Арсений?

— Дальше? А дальше побыстрее вытряхивать, что надо. Чем раньше возьмешься, тем, стало быть, легче нужное и получишь. После боя сразу в самый раз…

— А мы так и сделали: взяли сразу же, да только… не умеем же. — Мишка развел в стороны руками и скривил досадливую рожу. — Вот толку и не вышло.

— Еще бы! Не умеючи и хрен сломать можно! — Арсений шевельнул левым усом, с заметным усилием не допуская на лицо привычную ухмылку. — А чтобы ничего ломаного не получить, по уму надобно… И ко всякому полонянику по-своему подходить… Того, что вы взяли да упустили, по-другому ломать надобно. А тот, которого сейчас выпотрошить думаешь, кто таков?

— Лях, и похоже, что не из простых. У них тут, как я понял, какая-то замятня случилась, когда мы на дом напали, и полочане всех ляхов, что с ними были, в ножи взяли. Только один и уцелел — со страху под лавку забился, его и потеряли там в суматохе. Порезан немного, но для жизни не опасно.

— Эх, вот бы нам его сразу в оборот взять! Ну, ладно, где он у вас?

— Там где-то. — Мишка махнул рукой в сторону деревьев. — Митька пленных там пристроил и охрану приставил. Он покажет.

— Пленных? Так он не один?

— Второй — полочанин раненый. Молодой, из простых, толком и не знает того, что нам надо. И еще один есть, но ранен тяжко… Может, и помер уже.

— Жаль. Раненые, да тяжко, быстрее ломаются… Смерть к ним близко. В лицо дышит, а жить всем хочется… А этот, который под лавку со страху забился, стало быть, трусоват и со зверствами пыточными знаком не понаслышке, коли при дворах ошивался. Такого и без пытки сломаем. — Арсений не бахвалился, а просто констатировал — спокойно и по-деловому. — Теперь, что ты узнать от него хочешь? Коли пара-другая вопросов, так и мы поспрошать можем…

— Ну перво-наперво надо понять, что тут происходит. Как-то все по-дурному у них с похищением княгини получилось, да и отдали нам ее слишком легко. А когда все непонятно… сам понимаешь. Надо решать, что делать дальше, — продолжил Мишка после короткой паузы, — но пока не разберемся, во что мы вляпались, решать ничего нельзя.

— Ну, вляпались-то, похоже, не мы, а вот они. — Арсений ткнул большим пальцем через плечо в стену дома. — Те, что на ладье смылись, этих защищать не захотели. Назад, так я понимаю, они уже возвращаться и не думают, а бегут отсюда так, что весла гнутся. В вас у дома они стрелять не стали, ладьи спрятанные попытались попортить, чтобы погони за ними не было, да и в нас там тоже не очень-то… Пока оставалась надежда выручить тех, кто в ладьях днища прорубать взялся, стрелы клали густо, а как твои соколики тех пакостников перещелкали, так сразу луки убрали, весла на воду и дай бог ноги.

— Да? — удивился Мишка. — Просто сбежали? Они же городненцев чуть не всех перебили, чем же мы им такими страшными показались?