Сотник

И вот это неофициальное признание, что произошло на глазах Царя, являлось очень опасным. Ведь в глазах высших аристократов парень уже выступал не безродным помещиком с окраины державы.

Теперь ситуация эта усугубилась еще и победой на судебном поединке. Года не пройдет, а о нем в самых пестрых деталях уже будет знать вся Русь и все окрестные земли. Ну и, само собой, не обойдется без упоминания того, что Андрей-то, на самом деле…

Так что Царица нервничала вполне обоснованно.

Иоанн Васильевич был достаточно умным и приятным человеком. Но слишком уж нерешительным, можно даже сказать, интеллигентным. Ведь «кровавым» или «ужасным» современники действительно опасных тиранов не рискнули бы назвать[1]. Просто потому, что те им быстро головенки бы открутили. Да и опричнину Государь завел не от хорошей жизни, а будучи не в силах иначе управиться с совершенно озверевшими и распоясавшимися аристократами.

И тут на сцену выходит лихой отморозок. Удачливый на войне. К такому обычно люди тянутся. Особенно в той связи, что аристократия на Руси была все еще воинской. И успех в военном деле ставила очень высоко. Во всяком случае в основе своей. Тем более, что парень, вроде бы, свой — Рюрикович, причем очень древний — правнук Владимира Святого. Пусть и в странном теле.

А ведь к этому еще и добавлялась популярность в войсках. Не во всех. Но в южных полках и среди столичных помещиков уж точно.

В общем — отчетливо запахло жареным. В очередной раз.

Беда еще заключалась в том, что Андрей уже себе не принадлежал. Он был заложником общественного мнения и образов, которые выдумывали себе люди. А они жили своей жизнью и мало поддавались управлению.

«Может быть действительно дать ходу?» — пронеслось у него в голове. — «Только куда?» — К Сигизмунду поедешь — он османам выдаст ради хорошего отношения. А до той же Священной Римской Империи, где люди с его репутацией были нужны, еще добраться нужно. Он ведь не один туда отправится, а с супругой беременной и дитем…

И чем больше Андрей думал, тем сильнее впадал в тихую панику. Потому что сам бы на месте Иоанна Васильевича по-тихому от такого проблемного парня избавился. Да, много всего знает. Да, много всего умеет. Но слишком уж опасен.

С такими мыслями он и заснул.

Но ненадолго. Пришел лекарь, чтобы обработать раны.

Не вышло.

Потому что Андрей, увидев, как тот полез грязными руками к ране, начал лечить его подручными предметами.

Пришлось возиться самому.

К счастью, рапира оставила аккуратные разрезы. И их сиделка смогла промыть соленой кипяченой водой. А потом насухо вытереть и добро перевязать чисто постиранными, прокипяченными бинтами. Она управилась как раз к тому моменту, как лекарь вновь явился, повинуясь приказу Царя. И они вступили в перепалку, за которой внимательно наблюдали зоркие черные глаза. Они же и за перевязкой наблюдали…

[1] Иоанн Грозный записывал в специальный поминальный синодик имена всех казненных по его приказу. И там, даже с учетом того, что они не полные, за все время правления Царя было казнено людей существенно меньше, чем было убито во Франции в одну только Варфоломеевскую ночь. Иоанн Грозный вообще на фоне современных ему монархов Европы выглядел на удивление мягким, гуманным и богобоязненным человеком.

Глава 8

1555 год, 15 августа, Москва

Андрей с утра вновь обработал рану как посчитал нужным, с помощью приставленных к нему помощников. Перебинтовал. И опираясь на выданную ему трость, отправился на суд. Поединок поединком, а заседание суда так и не произошло, дабы закрепить и оформить результат того зрелищного кровопускания.

Его раны, что на руке, что на ноге, радовали аккуратностью и отсутствием рваных неровностей. Это серьезно облегчало их промывку и обработку.

Сильнее всего пострадала левая нога. Голень. Клинок рапиры в нее сначала вошел, протыкая. А потом еще и рассадил по ходу движения. Парень же наступал на нее во время поединка. Причем ни раз и ни два. Это было больно. Очень больно. Аж круги перед глазами плыли несмотря на адреналин. Потом же, как он немного успокоился, эта боль его и отключила.

Сейчас же, с тростью, двигаться он мог относительно спокойно. Медленно. Осторожно. С массой болезненных ощущений, но терпимых, хоть и на редкость неприятных.

Идти, к счастью, было недалеко. Иоанн Васильевич проводил заседание суда в Грановитой палате.

Почему этим вопросом занимался Государь? Потому что он на этой земле был главным судьей. И только ему было решать подобные вопросы. Ведь они носили международный характер и могли иметь очень серьезные последствия.

Андрей вошел.

Палата была забита людьми под завязку. Кроме уже знакомых персонажей из числа высшей аристократии Московской Руси здесь находились и руководители посольства Священной Римской Империи. А также кое-кто из иностранных представителей, включая посла Англии, Ливонского аристократа и нескольких аристократов Литвы. Ну и, само собой, османские французы с Анри на носилках, что поставили тут же.