Социализм для джентльменов

Во всяком случае меньшинство соответственно тому, как оно возрастает – иногда вследствие того, что оно лишается при этом защиты незначительности – теряет более во льготах, чем выигрывает в числе; так что, по всей вероятности, наиболее слабым является не наиболее незначительное меньшинство, а скорее такое меньшинство, которое все-таки велико, чтобы игнорировать его и слишком слабо, чтобы его бояться; но до и после этого опасного пункта меньшинство представляет собой значительную силу. Если люди думают, что значение меньшинства равняется нулю, так большинство, при попытке решить, кто из них сильнейший, побеждает меньшинство, то они упускают из вида тот вред, который меньшинство наносит победителям во время борьбы. Обыкновенно безоружный человек с определенным весом тела может победить человека, который весит меньше, но очень редко бывают такие крайние случаи, когда стоит это делать, так как победитель, если более слабый оказывает наибольшее сопротивление (что всегда возможно), после борьбы находится в гораздо более худшем положении, чем до борьбы. В 1861 году происходила борьба между северными и южными штатами Америки; север победил, но должен был так дорого оплатить свою победу, что значение южных штатов с тех пор ни в коем случае не свелось к нулю; победившее большинство с тех пор постоянно чувствует, что гораздо лучше во всех, кроме наиболее важных вопросов, уступить, чем еще раз вызвать подобную войну. Но не часто случается, что окончательное разрешение вопроса возникает между большинством и меньшинством целой нации. В большинстве случаев только часть нации бывает заинтересована в том или другом направлении; и тот же самый человек, который относительно одного вопроса принадлежит большинству, в другом же вопросе присоединяется к мнению меньшинства и таким образом по личному опыту узнает, что меньшинство имеет права, с которыми следует считаться. Меньшинство, как, например, в случае ирландской партии в английском парламенте, поддерживает равновесие между большинством, признающим ее права и большинством, отрицающим их. Далее путем децентрализации может быть сделано многое для того, чтобы ограничить власть большинства нации теми вопросами, относительно которых не может быть двух различных мнений.

Коротко говоря, демократия не дает большинству ни абсолютной власти, ни возможности сводить меньшинство к нулю. Такая ограниченная власть принуждать меньшинство в такой же незначительной степени предоставляется большинству демократией, в какой она может быть отнята у него анархизмом. Два человека сильнее одного: и это все. Существуют только два способа сделать этот естественный факт недействительным. Один способ заключается в том, чтобы убедить людей в бесчестии злоупотребления властью большинства и до такой степени облагородить их, чтобы они по этой причине сами отказались от подобного злоупотребления. Второй способ заключается в осуществлении мечты Литтона, в изобретении такого средства, при помощи которого каждый индивидуум будет в состоянии уничтожать других людей молнией своего собственного электричества, так что большинство будет иметь столько же основания бояться индивидуума, сколько этот последний имеет основания бояться большинства. Ни одного из этих способов нельзя найти в индивидуалистическом или коммунистическом анархизме; следовательно, эти системы, что касается зла деспотизма большинства, не лучше социал-демократической программы с правом голоса совершеннолетних, с системой народных представителей и т. п. средствами, без сомнения довольно неудовлетворительными, но все же дающими возможность превратить государство в представителя нации, сделать государственное управление достойным доверия и обеспечить каждому индивидууму и следовательно меньшинству, по возможности, наибольшую власть. Что лучшее можем мы иметь до тех пор, пока неизбежна общая деятельность? В действительности слово анархизм в устах истинных анархистов означает просто на просто наивысшее достижимое совершенство демократии.