Социальные основания гражданско-правовой ответственности

Сознание, как элемент умышленной вины, представляет собой сложный психологический акт. Оно включает в себя, конечно, не только предвидение последствий совершаемых действий, но также и отчетливое понимание всех фактических обстоятельств правонарушения, в том числе и объективно-необходимой причинной связи между действием и результатом.

Например, недобросовестного приобретателя мы имеем все основания считать лицом, которое действует не только противоправно, но и умышленно. Его умышленная вина состоит в том, что он не только предвидел последствия незаконного приобретения чужой вещи в собственность, но и знал о фактических обстоятельствах этого незаконного приобретения, т. е. знал о том, что отчуждаемая вещь принадлежит по праву собственности не «отчуждателю», а другому лицу.

Вопрос об осознании фактических обстоятельств правонарушения как элементе умысла теснейшим образом связан с проблемой причинной связи. Если причинная связь между противоправным действием и вредным результатом относится к числу объективных оснований гражданско-правовой ответственности, то вопрос о том, должен ли правонарушитель при умышленной вине сознавать эту причинную связь (как и все другие фактические обстоятельства правонарушения), возникает сам по себе.

Причинная связь между действием и результатом существует объективно и независимо от сознания действующего лица. Это, однако, не означает, что лицо, действуя умышленно, не осознавало этой связи. Такое неосознание причинной связи возможно при неосторожной вине, когда причинитель не предвидел вредных последствий своих противоправных действий, но мог и должен был их предвидеть. Умышленная вина тем и отличается от неосторожной, что в первом случае правонарушитель предвидит вредный результат и желает (либо допускает) его. Достаточно очевидно, что предвидеть вредные последствия своих действий можно только тогда, когда хорошо представляешь себе всю последовательность будущих событий и их результаты.

Для установления того, что лицо сознает при умысле причинную связь между действием и результатом, не обязательно собирать доказательства, свидетельствующие о том, что оно представляло последовательность возможных событий во всех их деталях. Достаточно установить, что лицо понимало объективно-необходимую причинную связь хотя бы в основных чертах.

Элементом умысла можно считать осознание правонарушителем противоправности своего поведения. Вопрос об осознании противоправности как элементе умысла требует специального рассмотрения.

По мнению М.М. Агаркова, факт противоправного действия (т. е. противоречия определенного поведения лица правовой норме) существует объективно. Поэтому в сознании правонарушителя понимание неправомерности его действий может быть, но может и не быть. «Так называемая субъективная противоправность, – пишет М.М. Агарков, – есть сложный фактический состав, состоящий из факта противоправного поведения (правонарушения) плюс наличие у правонарушителя умысла или неосторожности. При этом ни в понятие умысла, ни тем более в понятие неосторожности не входит в качестве их необходимого элемента сознание деятелем противоправности своего поведения»[255].

Включение в понятие противоправности субъективного момента виновности, по мнению М. М. Агаркова, означало бы игнорирование социальной природы права и привело бы к признанию психологической теории права Л.И. Петражицкого. Юридическая наука является общественной наукой, и как всякая общественная наука она не может игнорировать психологические факты, в частности, интеллектуальные и волевые свойства человека, но не может также строить на этих фактах здание общественных отношений и выводить из них правовые категории. Правовые нормы, юридические отношения, права и обязанности людей отнюдь не являются психологическими фактами. Они являются социальными фактами, т. е. относятся к качественно иной области».

М. М. Агарков приходит к выводу, что сознание деятелем противоправности своего деяния не должно рассматриваться в качестве элемента умысла. «Действие закона, – пишет Агарков, – не может быть поставлено в зависимость от ознакомления с ним того или иного гражданина. Закон, устанавливая определенный порядок, обеспечивает его осуществление независимо от того, как он понят и понят ли отдельным лицом»[256].

С данной точкой зрения сложно согласиться. Незнание норм права не освобождает от ответственности. Считается, что каждый гражданин понимает смысл своих поступков, видит, согласуются ли они с общепринятой точкой зрения. Вступая в гражданско-правовые отношения, подписывая договор, лицо осознает, хотя бы в общем смысле, содержание соответствующих норм права. Совершая гражданское правонарушение умышленно, лицо не может не предполагать, что тем самым нарушает нормы права. Каждый знает, что договоры должны соблюдаться, что нельзя причинять ущерб имуществу, принадлежащему другим лицам и т. д. Следовательно, противоправность как объективная категория должна рассматриваться как составная часть умысла.