Социум

Ребенок сложил ручки и засунул их между ножек. Марина рассмеялась:

— Такой же хитрюга, как папа!

Они пили на кухне утренний кофе под пение птиц за огромным — во всю стену — окном. Григорий рассмеялся в ответ, а акушер на гало вежливо кашлянул в кулак, напоминая о себе.

— Хотел вас спросить, док, — Резников постучал ложечкой по краю чашки, стряхивая капельки. — Кофе не вредно для Марины?

— Нисколько, — заверил тот. — Ребенок уже сформировался и… — Акушер принялся объяснять, что да как.

Григорию казалось, что с ним беседует не живой человек, а медицинский модуль, напичканный всяческой умной чушью: гормоны, диеты, психология и генетическая предрасположенность…

Марина взглянула на мужа, приподняла бровь. Ей всезнайство молодого акушера казалось забавным, а критическое отношение мужа к врачу — чрезмерным. Резников готов был прервать слишком говорливого акушера, но Марина накрыла его пальцы ладонью.

— Ох, извините, — врач и сам почувствовал, что клиентам не очень интересны подробности.

Модуль определяет состояние собеседника по лицу. А извинения — стандартный набор фраз, который способен повторить даже робот-пылесос.

— Для меня, как для врача, огромная честь наблюдать развитие… — Он поджал губы, подбирая нужное слово.

«Плода, — понял Григорий. — Он хочет сказать: плода».

— …развитие ребенка, зачатого любящей парой, — бледная улыбка обозначилась на губах акушера.

«Он меня боится, — догадался Григорий. — И правильно делает! Если сейчас заикнется о зачатии путем соития, о риске, которому подвергается Марина, вынашивая плод, я запущу в него чашкой».

Но врач смолчал, к тому же Марина сильно держала мужа за предплечье, чтобы сдержать любой порыв гнева.

— Разрешите откланяться, сеньор Резников, — кивнул врач. — А вас, сеньора, жду через неделю у себя. Приятного дня!

— Он не модуль, — сказала Марина, вставая со стульчика, когда изображение врача растворилось в воздухе.

— Ты это к чему? — Григорий сделал непонимающий вид.

— Резников, не валяй дурака. Я прекрасно видела, как ты изучал акушера.

— Да ну? — удивился Григорий, продолжая дурачиться, но жена взглянула на него с укором, и Резников принялся оправдываться: — Я думал о другом. Честно.

Она поймала его за подбородок, повернула лицом к себе.

— Врать беременной жене нехорошо, сеньор.

— Да ты что? — вновь удивился Григорий.

— Беременные женщины существа странные, — продолжила Марина, ткнув его пальчиком в лоб. — Настроение у них меняется очень часто, и они за версту чувствуют вранье.

— Что-то врачом запахло, — пробормотал Григорий, глотнул кофе.

— А ты бы слушал, что тебе умные люди говорят.

— Какие еще указания будут? — Резников отставил пустую чашку, привлек Марину к себе. — Может…

— Даже не думай, — она взяла мужа за нос. — Ты хитрец известный, но сейчас меня следует выгулять.

— Так и я об этом, — прогундосил Григорий и тихо спросил: — А ты чего подумала?

— Вы работаете в представительстве испанской фирмы? — спросил мистер Дедлаф.

— Да, — ответил Григорий, не поднимая головы.

— Хорошо, сеньор Резников, — заключил Дедлаф.

Он носил зеркальные интерактивные очки и строгий черный костюм с логотипом фирмы «Мемориал» (восходящее над высотками солнце) на кармашке пиджака, из которого торчал уголок безупречного белого платочка.

— Хорошо? Просто отлично, — пробормотал Григорий.

Дедлаф выдержал паузу и тихо произнес:

— Мне очень жаль…

— Хватит! — воскликнул Резников, закрывая лицо руками. — Умоляю вас! — Он взглянул на зеркальные стекла. — Все как с ума посходили: мне жаль, мне жаль, жаль… Черт вас побери! Что вам жаль?!

В отчаянье Григорий сжал кулаки. В изогнутых линзах-зеркалах он видел свою искривленную фигуру. Наверное, и лицо в гневе выглядело не лучше.

Как так могло произойти? Как могло случиться? Курьерский дрон сбился с курса — ошибка оперативной системы. Случается… Раз в сто лет случается. И Марину, его ненаглядную Марину, увезли на карете «Мемориала» в лучшую клинику. Тоже странность: семейный браузер Резниковых «Мегаполис», а увезли на скорой «Мемориала». Сказали, машина оказалась рядом. Сказали, мешкать было нельзя. Сказали, опасность для ребенка…

Григория скрутило, он сжал коленями ладони, чтобы не тряслись.

— Хорошо. Я вижу, что имею дело с настоящим мужчиной. Вы стойко переносите утрату дорогого человека, — Дедлаф выпрямился струной, — и потому не собираюсь вам лгать.

Резников отвернулся — слова вроде правильные, но противно, гаденько от них на душе. Процедил сквозь зубы:

— Будьте так любезны.

— Вы любили свою супругу, сеньор Резников, — гало над рабочим столом представителя «Мемориала» показало несколько эпизодов, снятых уличной системой наблюдения и выложенных супругами Резниковыми в «Мегаполисе». Не личные записи с семейного браузера, а общедоступные — «для друзей и знакомых».

— Не надо, — Григорий почувствовал удушье.

— Отчего же? — Дедлаф встал. — Вы хотели прямого разговора? Так знайте: я вам нисколько не сочувствую.