Социум

— Станции — да. У корабля, возможно, есть будущее. И то вряд ли. Слишком быстро все ускорилось! Я думал, у нас осталось еще два-три года относительного спокойствия. Оказалось — месяц. Если повезет! Нестеров говорит, две недели. Успеть бы людей и грузы на Землю отправить. А там уж…

— Видите, как хорошо! — Не замечая, что всплывает с кресла, психолог сосредоточилась на изумруде в золотой оправе. — Можно, оказывается, и с женщиной в белом халате спокойно поговорить. Продолжайте, Владислав Ефимович. Я вас очень внимательно слушаю.

Библиотечный отсек, третий научный модуль

Ровное свечение защитной плазмы не портило космический пейзаж, наоборот — придавало ему сказочный флер.

— На Землю… — мечтательно повторила Аня.

Читатели переглянулись; кто-то — с пониманием, кто-то — с недоумением.

— Новенькая, недавно с нами, зовут Аней, — пояснила Светлана (официально — куратор экспериментальной группы, по-простому — хозяйка третьей «бочки»).

— Послали-таки, — сказал монтажник Николай Крылатов, оторвавшись от «Сварки силовых конструкций», и поправил притяжные ремни. — Неудивительно. Интересно, кто следующий?

— Кхе-кхе! Девушка, вы не стеклянная! Нам бы тоже света в окошке, — раздраженно намекнул Анатолий Романович Савелов, но, увидев непонимание в глазах Ани, пояснил: — Планету загораживаете.

Анатолий Романович заведовал кафедрой материаловедения и сразу двумя лабораториями (вакуума и плазмы), рыжие девчушки в круг его научных изысканий совершенно не попадали. Даже красавицы с точеными фигурами.

Энергомеханики лабораторных модулей разочарованно переглянулись. Женя Климов покрутил пальцем у виска. Вова Рыбалко наклонился и прошептал ему в ухо:

— Можно, конечно, и Свету в окошко, но меня Аня вполне устраивает.

Оба рассмеялись.

Аня замерла в нерешительности.

Она прибыла на станцию подскока «Хранитель» две недели назад (по рекомендации декана исторического факультета МГУ) и уже чувствовала себя как дома. Люди вокруг добрые, участливые: все подскажут, все объяснят — не то что на истфаке! Здесь все как родные! Словно одна семья.

Это был ее первый «выход в люди». Две недели она жила в «колесе» третьей «бочки». Экскурсию по станции ей, конечно, провели, кое-что показали, с капитаном познакомили, но потом вернули в «колесо» и вежливо попросили с экипажем не общаться, территорию «колеса» не покидать. Пока не освоишься.

Оказалось, что «бочка» экспериментальной группы — это еще далеко не вся станция. В других модулях и нравы другие.

Пахну́ло родимым истфаком.

Кабинет психолога, второй медицинский модуль

— Начнем издалека. В свою первую вахту, где-то на середине срока (ты тогда еще в Бехтеревке блистала), я больше всего боялся быть отозванным со станции. Слишком много сил и времени было вложено в эти модули и в эту идею, чтобы вот так просто взять и улететь на Землю. Я буквально породнился со станцией. Под конец вахты мои страхи исчезли. Я понял, что переоценил свои возможности и уже не справляюсь, понял, что у меня нет сил. Металл устает, а я всего лишь человек. Три года на орбите — это предел. Я успокоился и готовился вручить станцию преемнику. Работы — море. Надо было увеличить жилые метры, добавить еще одну ось с двумя гравитационными модулями и по мере необходимости нанизывать одно «колесо» за другим. Запас прочности основных модулей это позволял. Нужны были лаборатории, специалисты, ремонтные цеха и прочее, прочее, прочее… Я составил длинный список. Идея превратить станцию в корабль пришла позже. Не пугайся. В ЦУПе ознакомились и — тишина. Конец вахты — никого не прислали. Преемника не нашли. Это был первый тревожный звоночек.

Пришлось ускориться. На Земле тоже творилось неладное. Я пригласил тебя, Нестерова и десятки ученых по нужным направлениям. Некоторые кафедры перекочевали к нам в полном составе.

— Ладно уж, «пригласил»! Не скромничайте. Нашу кафедру сократили в полном составе. Вы меня с улицы забрали.

— Не сбивай! Жизнь стала налаживаться. А потом Нестерова отозвали в ЦУП. «Для консультации». Он едва успел закончить «Ограду» и перед отбытием предложил идею контрольной группы. Ты должна это помнить: мы вместе обсуждали.

— Такое не забудешь!

— Но этого мало! Когда мы остались вдвоем, он сказал, что страну ждут тяжелые времена. Даже скаламбурил. Сейчас, говорит, мы на пике, но скоро уйдем в пике! Потом улыбнулся грустно и добавил: «Уже идем и гораздо быстрее, чем в девяностые прошлого века. Закон времени, ничего не поделаешь. Тебе просто с высоты не видно». Запомни, говорит, Влад, «Хранитель» — это слепок нашей страны на пике развития, слепок всего лучшего, что у нас есть… было. Невозможное в масштабах страны, вполне реально для космической станции. У вас и дисциплина, и отбор. Сохрани слепок, Влад, не испорти. «Ограда» поможет.

— Меня в сей заговор по спасению Земли почему-то не посвятили. Обидно!

— Тут кто доктор?

— Продолжайте.

— Человек всю жизнь занимался программированием и социологией.