Социум

Я поморщился. Альтернативная сеть, созданная холофабрикаторами, о существовании которой знали только они и реставраторы, вызывала у меня даже большее отвращение, чем интернет. Последний был помойкой, но это была наша помойка. По крайней мере, каждый знал, в чем копался, и при необходимости мог выяснить, как помойка работает. С холосетью дело обстояло хуже. Эту штуковину нельзя было уничтожить, пока оставался в живых хотя бы один из сотворивших и поддерживавших ее мерзавцев. В полном соответствии со своим негласным названием, она исчезала, как только ею переставали пользоваться, и возникала снова при возобновлении связи. Не имела ничего, на что можно было бы необратимо воздействовать. Обладала энергией в силу самого факта своего существования и только на протяжении этого эфемерного существования. В общем, темное и неуловимое нечто. Удивительно, что кто-то из реставраторов оказался настолько удачлив или терпелив, что дождался случая для перехвата. А может, холофабрикаторы обнаглели и утратили бдительность… Я давно уже находился вне большой игры. Возможно, немного отстал от чертовой «современной жизни». Но если даже здесь, в глуши, для меня находится работа, то представляю, что творится в мегаполисах. Майе явно не приходится скучать. Между тем она продолжала:

— Они объединяются. Судя по всему, готовят нечто глобальное. Проект под названием «Тьма над бездной».

— Что это значит?

— Слова из Библии.

— Я знаю. Но что подразумевается в данном случае?

— Боюсь, это надо понимать буквально. — На самом деле ни черта она не боялась. Ее голос сделался холоднее точки замерзания крови. Все та же, прежняя Майя. — Как бы там ни было, нам не мешает подготовиться к худшему.

«Нам»? Что это — рудиментарная привычка, забота о старом партнере или предложение сотрудничества?

— То есть ты хочешь сказать… — Дальнейшее мне даже произносить не хотелось, но Майя — железная женщина! — закончила за меня:

— Похоже, они нашли способ уничтожить сопротивление реальности.

Тут я вынужден немного отступить в сторону, чтобы объяснить непосвященным, на чем основана реставрация. На том, что по энергетическим причинам всякое воздействие ограничено и, следовательно, ограничены вносимые изменения. А значит, всегда можно отыграть назад. Насколько быстро и точно? Зависит от уровня и возможностей реставратора. Реальность всегда сопротивляется, любое воздействие оставляет следы — более или менее тщательно заделанные швы. Их часто не видно, но они есть. Никакое изменение не является тотальным и окончательным, в любом случае все может быть отреставрировано… если только сопротивление реальности не исчезнет. Тогда она станет уязвимой. А в следующее мгновение перестанет существовать. И весь мир сделается мечтой холофабрикатора. Комком глины в его мозгу. «Тьма над бездной»? Неплохое название для последнего акта холофабрикатного творения. В чем этим ребятам не откажешь, так это в черноватом (как сама тьма) чувстве юмора.

Я с тоской смотрел на сад, озеро, возившихся со своим потомством уток, да и на весь угасающий летний день, который стремительно ускользал от меня. Кто бы мог подумать, что именно Майя однажды принесет дурные вести. Не для того я вспоминал о ней все эти годы. И не для того сражался с сильнейшим из искушений — создать ее копию. Ту, которая ничего не будет иметь против иллюзий. Идеальную женщину. Так сказать, для личного пользования… Если честно, порой единственное, что меня останавливало, это мысль о Ницше — поставщике живых кукол для миллионеров. Даже не знаю, благодарить или проклинать ублюдка… Но от главного вопроса было не отвертеться, сколько бы я ни тянул время.

— Ну а я вам зачем понадобился?

Когда-то она знала меня слишком хорошо, и вряд ли я сильно изменился с тех пор. Ей хватило одной моей фразы и одного взгляда, чтобы понять: я и теперь не соглашусь на то, что она задумала тридцать лет назад и от чего я всегда отказывался. Излишним радикализмом я не страдал даже во времена нашей работы в паре. Уже тогда Майя вынашивала (вместо нашего ребенка) идею, к которой я испытывал инстинктивное отвращение. То, что она предлагала, в ее компании фанатиков позже называли «полным разделением». Повторяю, я был против. Считал, что с меня хватит и одной громадной психушки. Я и сейчас так считаю. Но вот что настораживало: почему она до сих пор не воплотила задуманное? А может, в поисках частностей я упустил самое важное?

Майя перевела взгляд куда-то в пространство над моей головой. Я обернулся, осознавая, что, вероятно, поддался на примитивный старый трюк. Оказалось, действительно трюк. Вот только чей?