Социум

— Я ничего не думаю. Все возможно… Но, нужно признать откровенно, надежды мало…

Труднее всего было не тревожить колено. Любое движение, любое изменение положения тела, даже глубокий вдох тут же отзывались вспышкой боли, пронзающей всю ногу от голени до бедра и отдающей в спину. Это была не та боль, которую можно терпеть на морально-волевых и не та, про которую говорят «болит как горит». Порой Римме казалось, что у нее не выдержит сердце.

На круги перед глазами и ломоту в висках и затылке она не обращала внимания, равно как и на кровь, все еще сочившуюся из носа. Сейчас для Риммы главным было одно — связь. Она отдавала себе отчет в том, сколько у нее осталось времени — до заката. В светлое время суток джунгли Саргана тоже опасны, но опасны понятно и привычно для землянина. Ну хищники, ну ядовитые существа, ну шипастые лианы и мечущие зазубренные стрелки-споры гигантские грибы. Страшно, но «представимо и оборимо», как сказал инструктор на аэроплощадке. Конечно, в первый раз пятиметровый богомол-палач или прозрачная двуногая змееящерица-хайлина производят неизгладимое впечатление, но все равно все они — не более чем вариации матушки-природы на тему земных существ.

А вот ночью джунгли Саргана, особенно нижние ярусы, преображаются. Ночью их обитатели, в первую очередь те, что не бегают на длинных или коротких ногах или лапах, а растут себе на одном месте, превращаются в изощренных убийц, обходящихся безо всяких шипов, когтей или клыков.

В ход идет боевая химия, феромоны и галлюциногены, и спасти от них может только КХЗ — костюм химической защиты с полностью замкнутым дыхательным циклом. Ну или скафандр. Все.

Римма знала о выживших в джунглях людях, сумевших провести тут одну или даже несколько ночей. Но все они сумели подняться на самый верхний ярус леса, туда, где дуют ветры, где свежий воздух и где коварная аромократия растений не эффективна.

Однако с ее ногой и думать можно забыть не то что о подъеме, а вообще о любых передвижениях. Все, на что хватило Риммы, — это доползти, обливаясь потом, до пилотской капсулы, глубоко зарывшейся в болотистую, дрожащую, как желе, массу, заменяющую здесь почву.

Доползти лишь затем, чтобы убедиться — аварийный передатчик разбит. Произошло это, видимо, во время отстрела капсулы. Когда глайдер пробил стенку ствола тибии, сработала автоматика, но капсуле пришлось пробивать противоположную стенку, и ее нос смяло, словно он был из фольги.

На самом деле Римме невероятно повезло — ее выбросило из капсулы, пусть и со сломанной ногой. А вот если бы ногу зажало среди погнутых, искореженных балок внутреннего каркаса, она бы сейчас медленно, но неотвратимо тонула в болоте, и через несколько часов погрузилась бы в него полностью, захлебнувшись в коричневой жиже.

Римма провела инспекцию содержимого карманов. Итог ее не столько разочаровал, сколько раздосадовал: гостиничная ключ-карта, бессмысленный вне зоны действия сети коммуникатор, сложенный вчетверо рекламный проспект «Посетите Солнечную Ривьеру» и заколка для волос, выточенная из сапфирника, местного дерева с удивительно синей, бархатистой на ощупь древесиной.

— Интересно, — вслух произнесла Римма, разглядывая свое богатство и стараясь не думать о боли. — Что мешало мне сунуть в карман хотя бы лазерный фонарик?

И фонарик, и мачете, и вполне себе мощный импульсатор входили в штатную комплектацию глайдера. И сейчас висели примерно в семи метрах над головой Риммы, медленно заливаемые белой тибийской смолой.

Когда появилась крабоножка, она не заметила — тварь оказалась слишком быстрой и осторожной. Лишь качнулись, словно бы от ветра, резные листья лианы-душителя да порскнули в разные стороны копошащиеся у корней злосчастной тибии пушистые клопы-падальщики.

Больше всего крабоножка напоминала гусеницу от танка, только вместо траков ее сегменты-сочленения походили на земных крабов, сросшихся друг с другом. В диаметре каждый «краб» достигал полуметра. У крабоножки не было челюстей, жвал и вообще рта — только упругий хитиновый хоботок. Охотилась крабоножка на крупных растительноядных животных вроде панцирника или медведя-лианщика. Она обвивала жертву всем телом, протыкала толстую шкуру хоботком, вводила внутрь желудочный сок и через какое-то время высасывала питательный бульон, полностью растворявший внутренности добычи.

— Мамочки… — прошептала Римма, наблюдая, словно завороженная, как на краю поляны поднимается над пушистым мхом и грибами-рогатиками плоская бурая голова хищника. Жить ей оставалось всего несколько минут…

— Шеф, группа Мауэрса докладывает: «Прошли Сэвэн-поинт. Никаких следов», — сказала Индра, не отрывая взгляда от монитора.

— Это восьмой отчет? — уточнил Морозов, садясь на кушетке и растирая помятое после сна лицо.

— Девятый. Осталась группа Токальского. Контрольное время — четырнадцать двадцать.

— А что воздух?

— Все то же, — Индра переключила канал и пробежала глазами по столбику цифр. — Дроны в штатном режиме, аэроразведка прочесывает третий, девятый и одиннадцатый квадраты. Ни-че-го.