Соцветие Лилии (СИ)

Честно признаться, почву из-под ног это на секунду выбило. В голове даже прошёл быстрый расчёт вариантов, при которых этот ребёнок мог быть одержимым… нет, мог быть земным вместилищем этого адового огня. Подобным объяснялась бы и некроэнергия, и манера речи, и даже эти слишком взрослые глаза на детском личике, смотрящие так насмешливо.

— Так она же Лилит, — нахмурился он, стараясь унять разошедшийся пульс.

Палочку он вытащить не успеет, посох или жезл призвать — тоже. А через такую толщу некроэнергии руками или сырой магией прорваться не сможет — всё попросту поглотиться… что же делать?

— Я скрываюсь, — мило улыбнулась девочка, а от облегчения затряслись руки.

Эта невозможность шутила и действительно находила подобное забавным.

Стена некроэнергии упала, но не растеклась по поверхности пляжа, а просто медленно впиталась в тело девочки, на щеках которой появился довольный румянец, отчего в голове пролетела мысль о вампиризме.

Знает ли она, какой чудовищной силой обладает?

Попытка проникнуть в её сознание не увенчалась успехом.

— Ментальные щиты? — осознание такого уровня в защите сознания — или, как здесь это называли, окклюменции — раздражало.

Осознание нашло неожиданно. Дело было не в щитах, парень не чувствовал преграды, когда пытался коснуться её разума. Напротив, Эммануэль словно проходил насквозь, не задевая энергетическую оболочку девочки. Она попросту не издавала никаких помех в мироздании, словно…

— Нет, — покачала головой она. — Я просто немного мертва.

— Совсем немного, — губы почему-то расползлись в улыбке.

— Чуть-чуть, — качнула головой она.

Атмосфера неуловимо разрядилась. Эммануэль с удивлением смотрел на то, как остатки некроэнергии, до этого обволакивающие девочку, служа ей будто второй кожей, окончательно впитались в её кожу, а несколько щитов, висевших в паре метров от неё, с едва слышным хлопком исчезли, рассыпаясь на тысячи мельчайших осколков.

— Доверие.

И вышло как-то более даже утвердительно, чем вопросительно.

— Скорее проверка, — хмыкнула маленькая девочка с глазами взрослой женщины и едва заметно дёрнула плечиком.

— И откуда же ты такая, чудо? — вопрос вышел скорее риторическим.

— Из Англии, естественно, — слегка раздражённо отозвалась она, собирая с покрывала книги и убирая их в сумку с чарами незримого расширения. — А ты…

Почему-то захотелось подыграть.

— Из Гильдии, естественно.

Её глаза мигнули каким-то азартом. Девочка выпрямилась и вновь смерила меня взглядом.

— Зельевары? Чароплёты?

Она словно издевалась. И почему-то захотелось принять её правила, захотелось прочитать реакцию. Стало интересно, увидит ли он на её лице омерзение.

— Наёмники, — улыбнулся Эммануэль.

Её глаза на секунду расширились. Она вновь окинула парня взглядом, словно сравнивая с чем-то давно уже вычитанным или увиденным, проводя аналогии, делая выводы. Сомнений в том, что она поняла, кто перед ней, не возникало.

— И кем же ты там работаешь? Садовником? Ох, прости… священником? — поправилась Лилия с едва заметной улыбкой.

— Скажем так, управляющий.

Она уже давно закончила собирать свои книги и теперь просто стояла, смотря на своего собеседника и слегка покачиваясь на пятках.

— Твоя гильдия? — хмыкнула она, отводя лезущие в глаза пряди с лица.

— Моя гильдия, — в тон ответил ей парень, усмехаясь.

Напряжение спало. Зрительный контакт, так и не прервавшийся за весь диалог, стал не напрягающим и каким-то самим собой разумеющимся. В какой-то момент по пляжу разнёсся тихий девичий смех, вторящий парню.

— Прогуляемся, чуть-чуть мёртвая девочка? — неожиданно даже для себя предложил он.

Она посмотрела на него немного лукаво, словно оценивая собственную от этого выгоду, и едва заметно кивнула.

— Почему бы и нет, совсем немного священник.

В этот момент он понял, что не отпустит её никогда.

Это была не любовь, нет, скорее привязанность, невероятное любопытство, перетекающее со временем в какое-то абсолютное, безграничное уважение, позже переросшее в какую-то больную необходимость. Каждое лето он ждал её на этом чёртовом пляже, свою собственную загадку, свою Энигму, и каждое лето делал над собой усилие, чтобы отпустить эту невозможность к родителям.

Лилия. Это имя, казалось бы, врезалось в его сознание, заклеймило саму его сущность, душу. И казалось, что так было всегда.

Она не была несчастна, нет, скорее глубоко неудовлетворена происходящим. Оставалось только ждать, когда эта девочка решится ему открыться. Впрочем, ждал он не так уж и долго. И хотя Эммануэль видел, что это не все заботы, которые её тревожат, но был действительно рад. Его впустили дальше, чем других, и это почему-то отдавало чем-то действительно тёплым.

Эммануэль не знал, как точнее выразить своё отношение к этой невозможности, как сделать так, чтобы это выглядело для её родителей приличным, как не спугнуть эту заблудшую душу. Было страшно. Но не скучно, нет. Определённо, не скучно.