Соцветие Лилии (СИ)

Блэков он любил, причём какой-то странной, до боли родственной любовью, понимая все их причуды и закосы, зная каждого по имени и называя сурового Поллукса «дедушкой». Почему-то такое позволялось только ему, а заметил он это лишь спустя несколько лет, когда уже поступил в Хогвартс и начал теснее общаться с тем же Сириусом. Несмотря на то некоторое пренебрежение, которое эта семья оказывала ещё лет десять назад его отцу, Поттеров всегда привечали и в доме на площади Гриммо, и в усадьбе, где хозяйничала боковая ветвь Блэков — тётя Друэлла и дядя Сигнус всегда были ему рады, ведь жили они достаточно уединённо, а девочкам было скучно. Белла Блэк его даже немного пугала, впрочем, когда он стал постарше, девочка с удовольствием читала ему вслух и рассказывала уморительные семейные истории.

Именно тогда он понял, что привлекало его в Блэках. За свою семью они готовы были умирать, и умирали уже не раз. И что-то глубоко внутри него откликалось на подобное, ему хотелось принадлежать к такой же семье, хотелось внести свой вклад в собственный Род.

Когда ему исполнилось пять, он уже твёрдо знал, что станет самым молодым Мастером за последние сто лет, а когда ему исполнилось десять, уже понимал, что хочет связать свою жизнь с Артефакторикой.

Артефакты, их магические плетения, процесс их создания привлекал его безбожно. Он хотел создавать уникальные работы, выпуская их под гербом Поттеров, хотелось, чтобы они были известны не только в его стране, но и во всём мире. Хотелось признания, а не просто занятия любимым делом. Отец на это лишь улыбался, обещая взять его в мастерство как только он увидит достаточный уровень знаний. И Джеймс старался, старался, старался, чёрт возьми, чтобы этот момент наступил как можно раньше.

Гениальным он себя не считал. Упорным, старательным, а может даже и умным — да, но никак не гениальным. Да и таких людей он вообще ещё не встречал. Разве что…

На воспоминаниях о действительно дорогом ему человеке сердце сделало бешенный кульбит, после чего забилось раз в пять быстрее.

Лилия Каркарова завораживала. Он не знал, когда началась эта его тяга к собственной однокурснице и по совместительству лучшей подруге, он даже не смог ответить себе на чётко поставленный вопрос «как давно я её люблю?». То, что это любовь, четырнадцатилетний мальчишка был уверен целиком и полностью. Казалось, он может умереть ради неё, подставив и себя, и свою семью, и даже весь Род.

Самым пугающим было то, что Джеймс понимал: ему ничего, абсолютно ничего не светит. Каркаровы — действительно тёмный, действительно старый и действительно могущественный Род, у которого полно своих тайн и загадок. А ещё она была наследницей собственного Дома, о чём с горечью сказала как-то раз в гостиной, когда кто-то, шутя, назвал её «миссис Поттер». На этом моменте сердце сделало кульбит, чтобы после упасть куда-то в пятки и заставить его сдерживать слёзы досады.

Наследница. Целиком и полностью обвязанная обетами и клятвами, но такая же жаждущая свободы и мятежная. Алиса по секрету шепнула ему, что Лили хочет учиться и путешествовать, не собираясь выходить замуж ни сразу после школы, ни через пять-шесть лет после её окончания.

— Говорит, что всё ещё надеется сбросить дела Рода на младших братьев и сестёр, но такое вряд ли станет возможным, — со вздохом сказала его кузина и пожала плечами. — Не думаю, что что-то из этого выйдет, Джеймс… обрати лучше внимание на кого-нибудь другого.

Такая взрослая, такая рассудительная кузина, даже она казалась ребёнком перед его принцессой. Однажды, после торжества в Блэк-кастле по случаю свадьбы Беллы, он услышал слова своего отца, которые ещё долго прокручивал в своей голове раз за разом.

— Она похожа на Сикстинскую Мадонну, — задумчиво протянул тем вечером Карлус, сидя с бокалом вина перед камином. — Такой же взрослый взгляд на детском лице.

— Ты тоже заметил? — с удивлением поинтересовалась Дорея и, кажется, даже усмехнулась. — Интересно было бы узнать, в чём дело. Думаю, девочка рано приняла какой-то Родовой дар, возможно даже открылась память прошлой жизни.

— С Джеймсом их поженить не удастся, — вздохнул мужчина и покачал головой. — Наследница.

— Посмотрим, — только качнула головой его мать. — Всякое случается…

После оставаться недалеко от двери в гостиную было чревато, так что мальчик выждал тогда несколько секунд и достаточно громко постучал в дверь. Карлус среагировал мгновенно, оборачиваясь на звук и улыбаясь своей доброй, по-отечески тёплой улыбкой.

— Не спишь, сынок?

— Заходи скорее, — засуетилась Дорея, тоже оборачиваясь и чуть хмурясь. — По коридорам всё-таки гуляют сквозняки…

Разговоров о предмете своей симпатии в доме он больше не слышал, но почему-то был уверен: родители его выбор даже одобрили и теперь наблюдают за его действиями.