Соцветие Лилии (СИ)

Я просто согласилась и старалась не отпускать руку женщины, крутя головой на все триста шестьдесят градусов. На улице шёл снег, так что почти все облачились в тёплые мантии с глубокими капюшонами, отороченными мехом. Похожая была и на Каркаровой, похожую она собиралась купить и для меня. Я сначала действительно не могла понять, зачем она всё это делает, пока женщина, рассмеявшись, не сказала, что ей слишком приятно тратиться не на чужих людей, а на собственную семью. Это было… мило и приятно.

Сначала мы зашли за одеждой. Я рассчитывала на «Малкин», но Нана потащила меня в «Твилфитт и Таттинг», бормоча что-то о смешных английских порядках. В магазине было тепло и чисто, на моё маггловское пальто смотрели так, словно впервые увидели нормальную одежду. Нану это, опять-таки, забавляло.

— Англичане совсем забыли, что сами являются обычными людьми, умеющими просто махать палкой, — тихо сказала мне она, вызвав у меня приступ хохота, который я отчаянно давила.

Мы выбрали несколько обычных повседневных мантий, которые обычными можно было назвать с ну просто о-очень большой натяжкой. Я действительно не понимала, зачем мне подобное.

— Дома будешь ходить, — отрезала Нана, перебирая образцы тканей.

Мы остановили свой выбор на муслине ввиду его тонкости, удобности и практичности. Оттенки подбирала сама Нана, изредка советуясь со мной. Так я получила одну тёмно-синюю мантию, одну светло-зелёную, перетекающую в какой-то скорее бирюзовый, и одну персикового цвета с лёгким, почти незаметным кремовым древесным узором.

Зимнюю мантию выбирали похожим образом. Мы выбрали просто шикарную зимнюю мантию из драпа цвета берлинской лазури — кто не знает, это один из оттенков тёмного синего, уходящий даже немного в какой-то сине-зелёный; короче говоря, цвет интересный — и оторочкой из меха какой-то волшебной животинки. Нас уверяли, что ни одно существо при пошиве не пострадало, мы кивали и старались не задаваться вопросами а-ля «а что это за зве-ерь?».

Вторая мантия была похожего фасона; она так же была сделана из плотной шерстяной ткани, но на этот раз из ратина. Цвет понравился нам обеим: это был оттенок изумрудно-зелёного, виридиан, а медного цвета узоры на расклёшенных рукавах только подчёркивали этот оттенок. Капюшон был так же оторочен каким-то тёмно-серым мехом, очень приятным на ощупь.

Я переоделась в примерочной сразу же после того, как пошили вторую зимнюю мантию. В это время Нана расплатилась и упаковала покупки. О стоимости этого безобразия я старалась даже не думать.

Следующим пунктом назначения, как ни странно, оказалась книжная лавка. Мы долго стояли у стеллажей с учебниками для первого курса, разглядывали обложки и проходились по содержанию. Каркарова всё-таки не выдержала моих печальных вздохов, позвала продавца и попросила оставить на кассе готовый комплект для первого курса. Мужчина понимающе улыбнулся ей и возражать не стал.

Нас многие принимали за мать и дочь. Возможно, дело было в практически идентичном цвете волос и в действительно присутствующей схожести, а может и в поведении самой Наны. То, как она улыбалась мне, держала за руку, постоянно показывала и объясняла что-то, всё это больше походило на заботу матери, чем на поведение практически чужого для меня человека.

Вполне возможно, это последствия проводимых ею ритуалов. Вполне возможно, что перед магией именно она и была моей матерью.

О таком я старалась не думать. Зачем? Мне было хорошо с этим человеком, ей было хорошо со мной. Короче говоря, я старалась особенно по этому поводу не загоняться. Интересно, конечно, но спрашивать пока ничего о таком не буду: зачем портить уже налаженные отношения?

В книжной лавке мы пробыли довольно долго. Я просто терялась в стеллажах, мне хотелось всего и сразу. Нана, кажется, испытывала схожие чувства: всё-таки другая страна, другая литература. В итоге мы оставили там примерно столько же денег, сколько потратили на мантии, если не больше.

Таким образом я стала счастливым обладателем комплекта учебников за первый курс, «Истории Хогвартса», «Энциклопедии проклятий», а так же книг: «Расцвет и упадок Тёмных искусств», оказавшейся не просто энциклопедией, но и частично мемуарами, «Магозоология для начинающих», которая давала достаточно полное представление о фауне волшебного мира — даже более полное, чем произведение небезызвестного Ньюта, «Священные двадцать восемь: фамильные ценности», которая достаточно понятно объясняла положение аристократа в обществе, ценности и понятия другого для меня мира, пока ещё пугающего и неизвестного… Нана улыбалась и с удовольствием упаковывала мне книги.

— А твой друг… Он же из Принцев, да? Если я не ошибаюсь, они сильны в зельеварении, — задумчиво пробормотала Каркарова. — Не хочешь что-нибудь ему выбрать?

— Не знаю, — я мешкала, не в силах принять решения.

— Значит, выберем вместе, — хохотнула женщина и потянула меня за руку к очередным полкам. — Пойдём, мне кажется, я видела там что-то интересное…