Соцветие миртериума

Это была просто безднова благодарность. Все ее отношение к тому, что происходит, я слишком хорошо знал. Здесь, в штабе армии, среди своих, Ида, казалось, не уставала ни капли. Она заботилась, размышляла, планировала вместе со мной и Рэго, я видел, как горят ее глаза, чуял ее азарт. Служба Равелам давала ей, в том числе, ощущение собственной значимости, веру в то, что она все еще помогает людям, все еще способна сделать чью-то жизнь хоть немного лучше, пусть и не тем методом, которым бы хотела. Каждой победе наших ребят, каждой выигранной битве, каждому подавленному бунту она радовалась с такой искренностью, словно сама с мечом наголо вела солдат в бой. Каждую потерю и каждую травму принимала так, словно беда случилась с кем-то родным. Мироздание не дало Иде и Рэго много детей, а одного из двоих отобрало вовсе, потому наша травница со всеми присущими ей чертами характера взяла под крыло каждого из наших многочисленных солдат и офицеров. А они принимали такой расклад с искренней радостью. Да, ее слегка побаивались, скорее из уважения и оттого, что замашки отменного командира, как когда-то выразился Рэго, никуда не делись и за годы окрепли донельзя. Но почтения к Иде в любом, кто с ней хоть раз перекинулся словом, было невероятно много. Здесь, среди нас, она была своей, и ни она, ни мы в этом не сомневались в жизни. Только нашлась и обратная сторона медали.

Серион. Сам Великий Дом оказался неизбежным злом, с которым Ида стала вынуждена сталкиваться раз за разом на протяжение всей своей службы. Слишком высоким, слишком громким являлся статус не супруги, а советника генерала. Она ненавидела политику лютой ненавистью. Ида не выносила лжи, а насквозь лицемерные приемы и полные фальши обещания с оговорками считала высшим ее проявлением. Я видел свой Дом иным, но объяснить ей разницу в нашем отношении не способен был абсолютно. Она заметила, что Серион не готов заказывать зелья для армии, что считает это блажью. Я – что Дом закрыл глаза на то, что у его вассала появились, по сути, территории, которые он считал своими по праву и не позволял влезать на них даже Великому Мастеру. Она верила, что Дому плевать на алхимиков, что он не помог за эти годы ничем, даже не проявил интереса, верила в безразличие и фальшивое принятие ее в круги местной аристократии, причиной которому был лишь ее супруг. А я понимал, что Серион четко дал знать ремесленникам и фермерам вокруг Миртсина, что никаких вывертов в отношении его жителей впредь не потерпит, торговать лавочники станут с теми, кто придет к ним с товарами, и по тем ценам, о которых было оговорено заранее. Со своевременным предупреждением об их изменении. Странно было бы предположить, что Ида с ее объективностью и справедливостью могла пропустить такие вещи. Нет, она видела. Она искренне радовалась, что жизнь ее родичей становится лучше. Но слишком хорошо осознавала, к сожалению, что Серион делает это не для алхимиков. Он делает это для Равелов. Потому простить так и не смогла. Не смогла смириться с безразличием и пренебрежением к одним людям, в то время как другим шли навстречу даже в достаточно щепетильных вопросах прибыли и влияния. Тогда, пятьдесят с лишним лет назад, она не увидела такого в нас и оттого была другом и верным помощником каждый безднов день. А вот с Серионом ее отношения так никогда и не сложились.

Ида гордилась своей семьей и своим именем. Со своих восемнадцати она была Равел и вкладывала душу в нашу армию полвека подряд. Я знаю, когда она вернется в Миртсин, иного имени у нее не появится. Но, кажется, Равелы оказались единственной на Востоке семьей, которая смогла пройти через суд нашего бесстрастного судьи. И этим можно было бы даже гордиться, не понимай я, насколько самой Иде больно от подобного исхода.

– Дед, она собралась уезжать!

Алво вломился в комнату и уставился на меня с жутким негодованием. Раскраснелся и тяжело дышал, словно бежал сюда без остановки от самой школы. Я, приподняв бровь, спокойно ждал, что же мальчишка предлагает мне сделать с такой неожиданной информацией.

– Останови ее. Ты можешь остановить.

– Не собираюсь. – Отрезал я.

– Ее место здесь, рядом с нами, – возмутился Алво. – Я хочу, чтобы она была со мной.

– Мальчик, ты никогда не думал, что другие не обязаны разделять твои желания? – Поинтересовался я просто на всякий случай.

– Ты хочешь, чтобы она уехала? – мрачно уточнил мальчишка.

– Я – нет. Этого хочет Ида.

Он тяжело вздохнул и тихо спросил:

– Почему? Мы же ее семья.

Мне на секунду показалось даже, что он готов услышать и понять. Алво был до ужаса упрямым ребенком, к тому же с каждым годом становился все более эгоистичным. Я не понимал, что с ним не так. Но сейчас он будто правда интересовался чужими мыслями, а не пытался доказать свою точку зрения.

– Миртсин тоже ее семья, Алво, – напомнил я мягко. – Она нужна им там.

– Если бы им было хоть что-то нужно, они бы сами пришли в Серион и стали бы его частью, – раздраженно заявил мальчишка. – А не прозябали бы в бедности по собственной глупости.