Соцветие поэтов

В славном и щедро одарённом талантами семействе из четырёх детей именно Марине суждено было стать той самой Цветаевой. Отец – профессор Московского университета, всю свою жизнь посвятил созданию и развитию Музея изящных искусств имени императора Александра III при Московском университете (ныне Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина), был первым его директором. Торжественная закладка его была в 1899 году, а открылся он в 1912. Марина называла его: «Наш гигантский младший брат».

Иван Владимирович Цветаев, полностью погружённый в свою античность, целиком отдававший все силы музею, своему любимейшему детищу, был женат вторым браком на Марии Мейн, одарённой художнице, прекрасном музыканте, «влюбившей» дочерей в немецкий романтизм – и, к сожалению, рано умершей от туберкулёза (Марине тогда было 14, Асе – 12).

После её смерти профессор остался вдовцом, а в доме окончательно стало неуютно и пусто. Собственно, и при жизни матери Марина не была любимым ребёнком – уж слишком странной, упрямой и своевольной была девочка. Старшая девятью годами единокровная сестра Марины, Валерия Ивановна, вспоминала: «Асю можно было просто любить. В старшей же, Марине, Мария Александровна слишком рано распознала свои недостатки – спутники таланта, свои вершины и бездны – плюс собственные Маринины! – и старалась укрощать и выравнивать их».

В родном доме детям не было хорошо, тепло и уютно. Сама Марина напишет потом довольно страшные стихи про столовую, где члены семьи сходятся только для совместной трапезы, а после еды «благодарят за пропитанье скупо и вновь расходятся до ужина враги». Сам профессор с горечью признавал: «Семья мне не удалась». Гимназическая подруга Марины Соня Липеровская, бывавшая в Трёхпрудном переулке, где жили Цветаевы, подтверждает: «Отец не был другом своих детей: трёх дочерей и сына. Он мало знал об их жизни и интересах, редко видел и, вероятно, не умел воспитывать. Помощников ему в этом деле не было». Ту избыточную свободу, которой пользовались Ася и Марина, трудно объяснить иначе, чем полным невниманием со стороны отца. Впрочем, слишком велика была разница между пожилым профессором и настороженными, самолюбивыми и избалованными подростками – Марина родилась, когда Ивану Владимировичу было 48.

В детстве сёстры часто ссорились, ревновали друг к дружке, но в юности они стали по-настоящему близки. Сколько стихов посвятила Марина своей Асе, как дорожила ею – и Ася была беззаветно предана старшей обожаемой сестре. Они всерьёз считали, что у них на двоих одна душа. Общими были у них и литературные вкусы, и даже первую любовь – к молодому поэту Владимиру Нилендеру – сёстры разделили на двоих.

«Премированный щенок»

В 1910 году Марина, ещё не закончившая гимназию, за свой счёт издала свой первый сборник «Вечерний альбом» – сто одиннадцать стихотворений. Сборник был благожелательно принят, Марина вошла в литературную жизнь Москвы, её, вчерашнего подростка, заметили мэтры – Брюсов, Гумилёв, а Волошин написал о ней тёплую статью.

Цветаевы принимали участие в литературных вечерах, чтениях. У сестёр были удивительно схожи голоса – и девушки на поэтических вечерах часто читали стихи Марины нараспев, стоя рядом. Это производило впечатление на публику. Однажды Брюсов объявил поэтический конкурс, задав темой стихотворения строчку «А Эдмонда не покинет Дженни даже в небесах» из «Пира во время чумы». Цветаева не только не узнала цитату Пушкина, но и решила, что Эдмонда – имя девушки, не желающей расставаться с подругой. Стихотворение было написано – и Брюсов присудил ей первый из двух вторых призов «за молодостью».

«Приз – именной золотой жетон с чёрным Пегасом – непосредственно Брюсовым – из руки в руку – вручён… И я, продевая его сквозь цепочку браслета, громко и весело: – Значит, я теперь – премированный щенок? Ответный смех залы и – добрая – внезапная – волчья – улыбка Брюсова».

Свободу поведения Марины, изнанку её гордости и исступлённой застенчивости, многие принимали за распущенность и эпатаж.

«Вашего полка драгун, декабристы и версальцы»

В 1911 году Макс Волошин пригласил сестёр погостить в его дом в Коктебеле. Марина не зря считала, что Макс в жизни женщин и поэтов был Провидением. Именно в Коктебеле, у Макса в гостях, она встретила человека, ставшего на долгие годы её любовью, мужем, отцом её детей – и в конечном счёте невольно приведшего её к петле в Елабуге.

Но в 1911 году было совершенно счастливое лето. Марину познакомили с молодым литератором, приехавшим в Крым отдохнуть и восстановить силы. Темноволосый юноша в белой рубашке, с огромными серо-зелёными глазами на узком лице показался ей настолько прекрасным, что ходить рядом с ним по земле было почти кощунством. Звали его Сергей Эфрон – и в наэлектризованном, пронизанном мифами, легендами и ожившей древностью пространстве Коктебеля это имя прочитывалось почти как Орфей, наоборот.