Сотворение любви (ЛП)

Моя квартира была отремонтирована в то же самое время и той же самой компанией, что и все остальные квартиры в доме. По крайней мере, так сказали девчонки, продавшие ее мне. Я звоню соседке сбоку, питая надежду на то, что у нее такой же нагреватель, и руководство по эксплуатации не потерялось. Моя соседка – совсем молоденькая девушка, очень серьезная и замкнутая. Мы с ней время от времени случайно сталкиваемся в лифте, или в дверях. Она всегда заставляет меня думать о себе как о женщине с необычайно тяжелым прошлым, хотя она далеко не отщепенка. В ней не заметен этакий осадок, оставляемый нуждой, алкоголизмом, наркотиками. Скорее, она, еще будучи подростком, перестала надеяться стать счастливой. Соседка кажется очень хрупкой, вероятнее всего, из-за своей слишком худой и длинной шеи. Мы никогда не вступаем в разговоры, всегда обмениваясь лишь несколькими вежливыми словами ни о чем. Я не знаю ее имени, она мне его не говорила, а в почтовом ящике разглядеть его мне не довелось. Насколько помню, как только я переселился в эту квартиру, мы поднимались в лифте, и она мне сказала: “Если вам что-нибудь нужно, звоните, не стесняйтесь”. Вполне возможно, что она хотела быть вежливой и любезной, но это прозвучало так отчужденно, и, кроме того, сопровождалось обращением на “вы”, к которому я просто не привык, что все вышесказанное показалось мне попросту пустой отговоркой.

Соседка открывает дверь почти сразу же, как будто она ожидала моего прихода. Я едва успел коснуться кнопки звонка.

- Привет, у меня сломался нагреватель, думаю, что у тебя точно такой же.

- Не знаю.

- Могу я на него посмотреть? Если он такой же, я хотел бы попросить у тебя инструкцию на него.

Девушка смотрит вглубь коридора. Она только что начала прихорашиваться и успела слегка подкраситься. Волосы кажутся еще влажными, и чувствуется запах лака или геля для волос. На ней очень изящная, короткая кожаная курточка, которая не может служить домашней одеждой.

- Это всего минута.

- Ладно, не знаю, может быть, и такой же. Я его не меняла.

Она пошла по коридору, я закрываю за собой дверь и иду за ней. С дивана, стоящего в гостиной, за мной наблюдают различные плюшевые игрушки, сидящие лицом к двери, тесно прижавшись друг к другу. Они словно поджидают кого-то. В столовой – точно такая же мебель, как у меня. К холодильнику прилеплены фотографии и почтовые открытки. Нагреватель тот же самый. Девушка идет искать руководство и тотчас же возвращается, неся его в руке. Она, должно быть, очень аккуратная. У меня возникает приятное ощущение близости с ней. Мы неподвижно стоим посреди маленькой кухоньки в закрытой квартире, так похожей на мою. И в то же самое время какие-то мелочи говорят о другой жизни, другой истории. Вещи рассказывают о прожитом – каких-то романах, событиях, болезненных ранах, о накопленных воспоминаниях, отличных от моих. Мне хочется обнять эту девушку, но еще больше хочется обнимать ее много-много раз, иметь нашу общую с ней историю, я хочу быть сопричастным к ней и делить с ней все переживания.

Я благодарю ее. Она быстро проходит по коридору, открывает дверь и выходит из квартиры, как будто это она уходит и прощается со мной. Но сумочку она не несет, и все еще в тапках. Я обещаю ей возвратить руководство, как можно скорее. Она вынуждена посторониться, чтобы я мог выйти из ее квартиры. Только войдя к себе домой, я понял, что она меня испугалась. Именно поэтому она и вышла из собственной квартиры, чтобы суметь убежать, или закричать, если бы я на нее напал. И тогда я вспоминаю, как закрыл за собой дверь, и припоминаю что-то еще, что в этот момент едва ли воспринял – одну из более чем тысячи мыслей, неосознанно проносящихся в мозгу в течение дня. В тот момент я совсем не подумал о том, что не должен был закрывать дверь, что это могло показаться излишне фамильярным, или бесцеремонным, но дверь я закрыл. Получается, что я требовал от нее доверия к себе. И еще вспоминаю, что почувствовал неизъяснимое удовольствие, зарыв дверь.

Я бегло просматриваю руководство, изучаю чертежи кранов, втулок, трубопроводов и клапанов, подкручиваю один из них, регулирующий подачу воды, снова включаю и открываю кран горячей воды. Нагреватель снова работает. Я тут же направляюсь в квартиру соседки. Нажимаю кнопку звонка. Приближаются ее мягкие, осторожные шаги, и я терзаюсь сомнениями, откроет ли она дверь, глянет ли в глазок, даже если отлично знает, с кем встретится. Она слегка приоткрывает дверь, и я спрашиваю себя, подперла ли она ногой нижнюю часть двери, как сделал бы я, боясь, что кто-то вломится ко мне.

- Что, Вы уже починили?

- Да, возьми, – я улыбаюсь и протягиваю ей руководство. Мне хотелось бы успокоить ее, сказав: “Тебе незачем бояться меня. Правда.” Очень серьезное лицо девушки выражает легкий испуг человека, повидавшего что-то плохое, что он не хотел бы повторить. Она заставляет меня почувствовать себя как-то выше, более зрелым и солидным. Это сложно охарактеризовать словами.