Сотворение мира

Я снимаю сережки — последнюю эту преграду,
Что меня от тебя заслоняет — как пламя, как крик…
Мы позор свой забудем. Так было — а значит, так надо.
Я пока не старуха, а значит, и ты не старик.

Повторим мы любовь — так пружину, прижатую туго,

Повторяют часы, нами сданные в металлолом…
Вот и выхода нет из постылого зимнего круга.
Но зима не вовне — изнутри. Мы — в жилье нежилом.

И пускай все обман — не прилепится к мужу супруга! —

И пускай одиночество яростью тел не избыть —
Мы лежим и дрожим, прижимаясь в горячке друг к другу,
Ибо Эроса нет, а осталось лишь горе — любить!

И когда мы спаялись в ночи раскаленным металлом,

И навис надо мной ты холодной планетой лица, —
Поняла: нам, веселым, нагим, горя этого — мало,
Чтобы телом сказать песнь Давида
и ужас конца.

* * *

Снова лифт.
Душа болит
Вниз. А сердце — вверх летит.

Камнем вниз — а сердце — вверх!

На площадке — яркий смех.

Я спугнула их. Они

Целовались яростно!

…О, спаси и сохрани —

Губ девичьих ягоды…

Корневища рук мужских.

И подснежник платья.
Ширь разлива — свет реки —
Крепкого объятья.

«Это — Вечная Весна!..»

«Молодежь-то — дурит…»
А старуха — одна —
Близ подъезда курит.

Резко глянет на меня.

Качнусь, как бы спьяну.

После дыма да огня

Я — тобою стану.

ТЕЛО И ДУША