Сотворение мира.Книга третья

— Если он уж так настаивает, не возражайте, товарищ майор. На фронте сейчас большая нужда в людях. Танки Клейста выходят на ближние подступы к Ростову. Видимо, придется сократить срок обучения на ваших курсах. Через неделю присвоим курсантам звания и всех их отправим…

Неделя пролетела незаметно. Обескураженный Бердзенишвили в последний раз повел курсантов в горы, долго втолковывал им, что профессия горного стрелка самая мужественная из всех военных профессий, просил курсантов не забывать того, чему они успели научиться, уверял, что на войне все может пригодиться.

Будущее показало, что он был прав.

На выпускном вечере Бердзенишвили огласил приказ о присвоении всем своим питомцам звания «старший сержант».

И разбросала их война по всему огромному фронту, от Черного моря до Белого.

Андрей Ставров был направлен в 30-ю стрелковую дивизию. Предположительно она находилась в Ростове-на-Дону.

Перед отъездом туда Андрей послал письма Елене в Свердловскую область и Татариновым в станицу Дятловскую, пообещал в ближайшие дни сообщить им новый номер полевой почты. Очень хотелось написать и отцу с матерью в Огнищанку. Андрей долго сидел над чистым листом бумаги, опустив голову. Но лист этот так и остался чистым. Писать старикам не было смысла. По сводкам Совинформбюро выходило, что Огнищанка уже занята немцами.

Дождливым октябрьским вечером Андрей простился с товарищами по курсам, попутным грузовиком доехал до станции, подождал прибытия воинского эшелона, забрался в жарко натопленную теплушку и, подложив под голову дорожный мешок, задремал.

Монотонно постукивали колеса. Подвешенный к потолку теплушки фонарь раскачивался, скудно освещая спящих на нарах бойцов. Почти нигде не останавливаясь, эшелон шел на северо-восток. И каждый час приближал его к фронту.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

1

В Германии все было подчинено войне: заводы, фабрики, шахты, крестьянские поля, университеты, школы, газеты, радио, человеческие руки и помыслы, жизнь миллионов людей. Все должно было работать на войну, с каждым днем приближая торжественное провозглашение «великой германской империи».

Выполняя бредовые планы Адольфа Гитлера, миллионы немцев надели солдатские шинели. Именем фюрера им приказывалось убивать, расстреливать, вешать советских людей.

Бесконечным потоком шли в Германию посылки с награбленным добром: пиджаками и брюками, женскими платьями и бельем, мехами, обувью, чулками, посудой, детскими игрушками, картинами, салом, подсолнечным маслом, мукой. Один за другим прибывали длинные составы товарных вагонов, битком набитые даровой рабочей силой — захваченными при облавах русскими, польскими, чешскими, словацкими, французскими, норвежскими парнями и девушками, которые должны были заменить отправленных на фронт немцев — сутками гнуть спину за станками упрятанных под землю военных заводов, на шахтах и в рудниках, на полях и скотных дворах.

Не осталось в стране ни одного человека, за которым днем и ночью не следили бы гестаповцы, тайные и явные агенты всевидящего Главного управления имперской безопасности Германии — РСХА. В каждом доме были свои соглядатаи, платные и бесплатные доносчики. Под страхом немедленной расправы немцам вменялось в обязанность доносить даже на самых близких людей: на мужа, на жену, на собственных детей, на отца и мать, на братьев и сестер.

Будто эпидемия всепожирающей чумы, по стране распространились страх, подозрительность. Люди стремились поглубже упрятать свои мысли, поменьше разговаривать, чтобы не очутиться в одной из многочисленных тюрем, откуда если и можно было возвратиться, то преимущественно в виде горстки пепла, насыпанного в дешевую урну. Аккуратное тюремное начальство щедро рассылало такие подарки родственникам заключенных.

В подвалах городских домов и деревенских погребах с лихорадочной поспешностью оборудовались бомбоубежища. Поспешность не исключала добротности: крепкие бетонные колонны подпирали свод, каждую колонну опоясывала широкая полоса, нанесенная светящейся краской; по углам ставились баки с кипяченой водой; на стенах укреплялись шкафчики и полки с марлей, ватой, бинтами, медикаментами; у входа складывались санитарные носилки и запасные противогазы в гофрированных металлических коробках.