Сотворение мира в иконографии средневекового Запада. Опыт иконографической генеалогии

Параллельно с формированием пары предстоящих возникает усложнение самой структуры композиции Распятия при помощи внедрения естественнонаучных схем. Так, С. Фербер сравнивает композицию каролингского Распятия с персонификациями Земли и Моря внизу и Солнцем и Луной вверху с картографической композицией в трактате Беды Достопочтенного «О природе вещей», где по углам изображены персонификации четырех элементов. Море и Земля, таким образом, оказываются на месте Воды и Земли, а Солнце и Луна — на месте Огня и Воздуха[589]. Тезис Фербера подтверждается тем, что на ковре из Жироны (илл. 40, с. 236) наблюдается сходная ситуация: Солнце и Луна соседствуют с двумя явно картографического характера элементами — четырьмя райскими реками, из которых сохранились Гихон и частично Фисон, восходящими к схеме Рая, описанной в части II (см. прим. 2 на с. 215). Именно в этом поле происходит встреча разнородных элементов: Света и Тьмы с Солнцем и Луной. Замечательно, что все известные нам варианты использования иконографии Тьмы-плакальщицы относятся именно к сложным типам композиций с «естественнонаучными» корнями — концентрическим или инициалу IN с медальонами. Такова миниатюра уже известного нам Штаммхаймского Миссала (Getty, MS 64, f. 86, Hildesheim, Germany, ок. 1170 г.), где по сторонам от Распятия изображены сверху персонифицированные Солнце и Луна, а снизу — два диска с надписями Lux и Nox.

Итак, три наших памятника с Тьмой-Плакальщицей можно вписать в не очень большой треугольник Цвифальтен — Сен-Трон — Верден в Рейнско-Маасском регионе, для которого с каролингско-оттоновского периода характерно усложнение иконографических схем за счет привлечения схем из научных трактатов. Именно в этом регионе и в результате подобного усложнения схемы и произошло смешение этих двух понятий. Когда это случилось — мы не знаем, однако существует одна удивительная зацепка в совершенно другой географической зоне. В сцене Сотворения мира в раннеанглийском Генезисе Кэдмона (Bodleian Junius XI, f. 6v–7r, ок. 1000 г.; илл. 42а, с. 238) в первой сцене — отделении Света от Тьмы — под фигурой Творца находится крылатый персонаж, закрывающий лицо краем одежды. Исследователи единодушно считают его персонификацией Тьмы[590]. Однако пути, которыми Тьма-плакальщица проникла с континента на острова, нам неизвестны. Общих замечаний о влиянии некоего каролингского прототипа (см. прим. 4 на с. 87) на иконографию Генезиса Кэдмона здесь явно недостаточно.

3. Тьма как скованный раб. Опыт поиска «модулей»