Сотворение света

Но вместо этого он сделал несколько тяжелых шагов вперед и перерезал Джасте горло.

VII

Рай стонал от боли.

Боль была не острая и внезапная, а ноющая, глубоко проникающая в мышцы – перенапряжение всего тела, утрата энергии. Он сел в постели, натягивая на себя шелковые простыни, пытаясь согреться теплом еще тлевшего очага, но в голове пульсировала кровь, сердце колотилось как бешеное.

«Ты здесь», – напомнил он себе, стараясь прогнать ночной кошмар.

В этом ужасном сне он тонул.

Совсем не так, как в прошлый раз на балконе – всего несколько дней? часов? – назад, когда Келл прыгнул в реку вслед за Холландом. Нет, на этот раз все происходило медленнее. Во сне Рай всё глубже уходил под воду, которая выдавливала воздух из его легких, в бездонную водяную могилу.

Но боль, которую он сейчас чувствовал, не была последствием сна. Это была реальная боль, хотя и не принадлежала ему. Она принадлежала Келлу.

Рай потянулся к гербовой фибуле на прикроватном столике. Как бы он хотел увидеть, что происходит с его братом, а не только ощущать! Иногда во сне он видел какие-то проблески реальности Келла, но он никогда не мог удержаться там, разглядеть получше.

Рай крепко сжал в пальцах золотую зачарованную фибулу, желая почувствовать жар магии Келла, и только тогда осознал, насколько он тут беспомощен. Совершенно бесполезен для брата. Он мог позвать Келла, попав в беду, но Келл не мог позвать его… или не стал бы.

Принц снова откинулся на подушки, прижимая фибулу к груди. Боль уже уходила, приливная волна спадала, оставляя тяжесть во всем теле и пробуждающийся страх.

Больше заснуть он не смог.

Графины и бутылки с напитками поблескивали на полке в свете камина, манили к себе. Рай встал, чтобы налить себе чего-нибудь выпить, и добавил к янтарной жидкости каплю снадобья Тирена. Он поднес бокал к губам, но так и не отпил – что-то отвлекло его внимание. Его доспехи. Они лежали на кушетке, как тело спящего человека, наручи были скрещены на груди. Теперь, когда город погрузился в сон, в доспехах больше не было нужды, но они по-прежнему звали его, и их зов был сильнее снадобья, сильнее темноты – всегда особенно непроглядной перед рассветом.

Рай поставил бокал и взял в руки позолоченный шлем.

VIII

Мифы не появляются из ниоткуда.

Не возникают сами по себе, уже сложившиеся и стройные. Они формируются медленно, обкатываются в ладонях времени, которое сглаживает углы, пока история не придаст словам – воспоминаниям – достаточно веса, и они не будут готовы продолжать путь самостоятельно.

Но всякая история где-то да начинается, и этой ночью Рай Мареш, бродивший по улицам Лондона, положил начало новому мифу.

Истории о принце, охраняющем спящий город.

Он шел пешком, потому что боялся, что копыта его коня нечаянно растопчут кого-то из павших, медленно пробирался между телами спящих подданных.

Потом кто-то скажет, что он ходил молча, и единственным звуком был тихий лязг его позолоченных доспехов при каждом шаге, отдающийся в пустых переулках, как перезвон колоколов.

Кто-то скажет, что он говорил с каждым уснувшим, и даже сквозь тьму и магический сон люди слышали и запоминали его слова: «Вы не одни».

А кто-то скажет, что всего этого вообще не было.

Ведь бодрствующих свидетелей не было.

Но Рай действительно ходил среди них, потому что был их принцем, потому что не мог уснуть и потому что знал, каково это – оказаться под властью чар, утащивших тебя в темноту, быть прикованным к чему-то и при этом – совершенно одиноким.

Тела спящих подернулись инеем, и они теперь были больше похожи на статуи, чем на живых людей. Принцу случалось видеть упавшие деревья, постепенно пораставшие мхом, ткань мира, заявлявшую на них свои права, и, бродя среди своего спящего народа, среди павших, он думал о том, что будет, если Лондон останется под действием чар на месяц, на два, на год.

Ткань мира заберет себе спящие тела?

Поглотит их дюйм за дюймом?

Пошел густой снег – удивительный для этого времени года, в двух шагах от весны, но это было не самым удивительным событием в Лондоне за последнее время. Рай стряхивал хлопья снега со спящих лиц, срывал остатки полотна с каркасов палаток ночного рынка, выносил одеяла из домов, где теперь жила только память о теплом дыхании. Он старался укрыть всех и каждого, хотя, казалось, что под покровом чар они не чувствовуют холода.

Пальцы принца закоченели и едва сгибались. Холод пробрался под доспехи, но Рай не спешил возвращаться, не прерывал своего бдения до первых проблесков рассвета, пробивших броню темноты. Свет принес призрачное тепло, и только тогда принц вернулся во дворец, упал в постель как подкошенный и заснул.

Глава 12 Предательство

I

«Призрак» встретил рассвет в безмолвии.

Они побросали трупы за борт – Хейну с перерезанным горлом, и Айло, которого нашли мертвым на нижней палубе, и предавшую всех Джасту, и многочисленных «Морских змеев».