Сотворяющая

Адрий не удержался и хрюкнул от смеха. Но не смотря на это Мирра не осмелилась ничего у него спрашивать. Ей не хотелось, чтобы его опять побили. И потому она старалась не отвлекаться от еды.

— Город совсем опустел, — вдруг сказал он тихим голосом, но все же не шепотом.

— Что? — буквально воскликнула Мирра, но тут же спохватилась и перешла на едва слышный шепот. — Что значит опустел? Люди умирают?

— Нет, что ты, — таким же шепотом ответил Адрий. — Наоборот. Все хорошо, поэтому люди и расходятся по домам. В этом году наверное даже зимы не будет.

Он замолчал, а Мирра не осмелилась больше ничего спросить, так как охранник мог вернуться в любой момент. На самом деле она даже не заметила, когда Адрий ушел, забрав с собой недоеденное рагу. Хорошо хоть хлеб, несколько суповых костей и подвядшие овощи она еще до этого переложила на свою постель. Впрочем уж это-то Адрий и сам бы оставил.

Очнулась от раздумий Мирра уже в полной темноте. Видимо было новолуние, если только в этом мире фазы луны сменялись с той же закономерностью, и поэтому света, сочащегося через дыру в стене не хватало даже для того, чтобы видеть стены узилища.

И вдруг Мирра резко села.

Адрий, понимая, что будет наказан, если вдруг охранник услышит, что они разговаривали, решил сказать, что все в порядке, что жизнь у людей налаживается. Он и прежде говорил о том же, и его потом наказали. Зачем? Зачем он так рискует, ведь эта информация Мирре ни к чему?

Поднявшись, она принялась ходить по темнице, три шага в одну сторону, три в другую. Ей никак не давали покоя последние слова Адрия. Да и те, после которых его побили она постаралась вспомнить. Он говорил о благополучии, наступившем в этом мире, или может быть только рядом с этим местом. В прошлый раз говорил об этом, и в этот раз напомнил. Значит это важно. Но что такого в этой информации.

Вымотавшись, Мирра улеглась, намереваясь уснуть во что бы то ни стало. Не днем же потом спать, а ночью куковать в темноте. Но и без того тревожный сон, а она еще ни разу не спала в этом месте крепко, не шел, а в голове все прокручивались события ее не особо интересного пребывания в этом мире. И слова Адрия, потому что больше никто с ней не разговаривал. Не считать же за разговоры оскорбления, насмешки и приказы.

Адрий что-то говорил о страшном запустении и голоде, после того, как Сфирья умирает, и до того, как найдется новая. Тогда уж он вновь расцветает. Еще н говорил, что этот мир создала первая сфирья, и она же прокляла. Или не она?

Перевернувшись на бок, Мирра тяжело вздохнула.

А в тот первый раз, перед тем, как появился старик, Адрий сказал что-то про хороший урожай, про благополучные времена, которые настанут от того, что Сфирью посадили под замок. Уже настали. Эти благополучные времена уже настали, так как ее — Мирру, посадили под замок. Они уверены, что она — Сфирья. И подтверждение тому, что кругом все цветет.

А ведь с самого первого мгновения, когда Мирра узнала от Адрия, что от нее зависит то, каким будет все окружающее: будет ли голод, или наоборот, она старалась желать этому миру, каждому живущему здесь человеку, быть в безопасности, быть сытым, живым и здоровым. И до сих пор желает. Но оказывается, что это лишь подтверждает, что они поймали того, кого надо. А значит будут держать ее взаперти.

От нахлынувшей обиды, она вновь вскочила на ноги, не в силах бездействовать. Ей хотелось поругаться с кем-нибудь, накричать, может даже подраться и хоть как-нибудь отомстить за подобное отношение, наказать хоть кого-нибудь. Ну уж если не с кем ругаться и драться, так хотя бы стукнуть кулаком по стене. И она, не со всей правда силы, саданула кулаком по шероховатой стене. Боль обожгла руку, но легче не стало. На глаза навернулись слезы, уже не только обиды, но и боли. А в довершение всего, возвращаясь к постели, Мирра запнулась обо что-то и упала. Думать, что под ногу подвернулась мышь, или даже крыса, не хотелось. На четвереньках добравшись до своего ложа, Мирра легла на бок, подтянула колени к груди и заплакала навзрыд.

Надо что-то делать. Но что она может здесь, взаперти? Только думать и представлять.

Через некоторое время рыдания стихли, но слезы продолжали литься из глаз и Мирра даже не пыталась их вытирать. А перед глазами стояло воспоминание о том, как они с Адрием разговаривали перед походом в купальни, а в голове созрело решение о том, как именно наказать всех этих людей.

Слезы высохли, в темнице стало заметно светлее — видимо начались предрассветные сумерки, но Мирра так и не заснула, да уже и не пыталась.

* * *

Макс проснулся от какого-то завывания и грохота. В казарме всполошились все. Снаружи доносились крики, и топот пробегающих под окнами людей. Потом зазвонил колокол. А ведь Макс даже не догадывался, что здесь такой имеется. Церквей он не видел. Потом он резко смолк. Зато крики стали громче.

Другие мужчины, расквартированные в казарме, повскакивали и принялись торопливо надевать снятые вещи: кто-то одевался, кто-то прилаживал на пояс оружие, а кто-то всего лишь обувался.