Сотворяющая

Макс никогда прежде не одевался так быстро. В армии он не служил — мать постаралась. А здесь пришлось наверстать упущенное.

— Что случилось? — спрашивал он у пробегающих мимо, но никто даже не останавливался.

И только несколько парней — такие же новички в этом мире, как и он, пожимали плечами и растерянно переминались с ноги на ногу.

В окне мелькнул Свен. Макс дернулся было, но тот уже исчез.

— Ну пойдем что ли тоже на выход, — предложил кто-то совсем рядом, я потом прошел мимо.

Макс и все прочие, кто еще оставался в казарме, потянулись к выходу. Но и за дверью они продолжили растерянно наблюдать за всеобщей суетой. Хотя площадь между корпусами казарм уже опустела. В проходе между столовой и комендатурой показался Свен. Он что-то высматривал, глядя в их сторону, а потом помахал, призывая подойти к нему, а сам скрылся за углом. Макс поспешил туда, товарищи по несчастью не отставали.

Когда они добежали до места, где буквально только что был их десятник, там уже никого не было.

— Ну и куда теперь- то? — вздохнул Макс.

Он несколько раз крутанулся на месте, но кроме их растерянной компании из пяти человек, совсем никого не было видно.

— Да что, черт возьми, здесь происходит? — буквально вскричал кто-то за спиной Макса. — Дурдом!

— Может, пожар? — предположил другой голос. — Смотрите, там какое-то зарево.

Чья-то рука протянулась над плечом Макса, и он посмотрел в указанную сторону. Черное ночное небо и правда буквально на глазах становилось багровым, а гудение пламени доносилось даже до сюда.

— А чему там гореть-то? Здесь же все каменное.

— Макс, Том, ребята, вот вы где, — задыхаясь после бега, выпалил Стиви.

Остановившись, он наклонился и, упершись руками в колени, пытался отдышаться. Макс, с трудом оторвав взгляд от все сильнее краснеющего неба, перевел на него взгляд.

— Свен вспомнил про тебя, — продолжил Стиви, выпрямившись, — и про других, кто здесь недавно. Ну, в смысле, кто оттуда, — он неопределенно махнул рукой. — Он сказал, что вы растеряетесь. Здешние-то сызмальства знают, что делать, другие, кто давно здесь, проходили это не раз, — отдышавшись немного, Стиви так затараторил, что его едва можно было понять. — Марий, он пятидесятник, отправил меня к вам. Сказал, что там от меня толка ноль, мол, какая с пацана польза, только под ногами буду путаться, а здесь пригожусь. Ну, в смысле, не здесь, а с вами… для вас. Он велел рассказать вам все, что знаю, пока мы идем к восточным городским воротам. Вы из казармы-то все свои вещи забрали. А то вряд ли мы туда вернемся. Туда беженцев поселят.

— А что мы будем делать у ворот? — спросил Том.

— За порядком будем следить.

* * *

Мирра не спала всю ночь. Она лежала и не шевелилась. Но мысли в голове бурлили.

Получается, что Сфирья — проклятие и благословение этого мира. Первая преданная и убитая сотворяющая прокляла Сфирос, и тогда случилась сильная засуха, а следом голод и смерти. Потом пришла другая Сфирья и все наладилось. Но и ее убили, и следующую. И проклятие только крепло. И тогда они догадались садить сотворяющую под замок. Пока Сфирья жива, этот мир цветет.

И если засуха вдруг вернется, если случатся какие-то катаклизмы и погибнут посевы, то люди подумают, что ошиблись и настоящая Сфирья в том лесу ускользнула от них, а поймали они не ту, то они ее отпустят. Конечно отпустят.

И Мирра неистово стала желать, чтобы этот мир — Сфирос, как называл его Адрий, нельзя было назвать цветущим раем, или хотя бы благополучным местом. Мирра не знала, как бывало после смерти сотворяющей, но представить как это могло бы быть, она могла.

Под утро она забылась тревожным сном, и потому не видела, что рассвет выдался необычайно красного цвета, каким бывает только закат, знаменующий ветреную погоду. Потом ей снились кошмары, такие, в который явь смешивается с самыми неприятными видениями.

Когда Мирра проснулась и села, то не сразу смогла сообразить, где находится. Потом, глядя на оконце под потолком, пыталась сообразить, сколько времени. Может, утро еще? Сумеречный свет не особо ярко освещал помещение. А вдруг уже вечер? Нет, такого не может быть, ведь приход Адрия, причем неоднократный, разбудил бы ее. Значит утро.

И Мирра, опершись о стену, принялась дожидаться завтрака. Но время шло, а за дверью оставалось тихо, будто во всей темнице никого кроме нее не было. А вот через окошко иногда доносились крики.

Незаметно для себя Мирра уснула а когда проснулась, все еще были сумерки, только на этот раз багрово-красные. Неужели она закрыла глаза всего лишь на несколько секунд? Тогда почему так сильно затекло все тело?